Дом (ЛП)

– Лайла, нет. Мне нужно вернуться, а тебе – сходить в банк.

– Ты что, не понимаешь, чего хочет Дом? Он притворяется твоей матерью!

– Послушай, – сказал он и длинными пальцами обхватил ее плечи. – Дом

никогда еще не копировал голоса, понимаешь? Если моя мама… – он замолчал

и закрыл глаза. – Я не могу покинуть город, не узнав, кто звонил Давалу.

– Это ранит тебя. Помнишь, что ты сам сказал? На этот момент это тот

самый крайний вариант. Дом только что объявил войну.

– Я знаю, что Дом ранил тебя. И не прощу ему этого. Но Дом никогда мне

не причинял вред. Ни разу. Мне нужно лишь попасть туда… – а следующие

действия он явно еще не продумал, и Дэлайла почувствовала, как в животе

зарождается крик, как он заполняет всю ее грудь, пока он думал. Она сжала

челюсти, чтобы сдержать рвущийся вопль, грозящий напугать Гэвина. – Мне

нужно увидеть. Как ты не понимаешь? Я никогда и не думал, что она там, ни

разу не искал.

– Мне это не нравится.

– Еще нет и шести утра. Иди домой. Устройся на диване. Притворись, что

всю ночь была там. Сложи вещи, пока родителей не будет, а потом иди к банку.

Я встречу тебя там в одиннадцать, как мы и собирались. И буду там вовремя, а

если нет, то ты сама пойдешь к сейфу.

– Возможно, там ничего нет, – напомнила она ему. – Может, там ее хиппи-

книги и какие-нибудь магические кристаллы.

Он глубоко вздохнул и с укором посмотрел на нее.

– А, может, там мое свидетельство о рождении с именами обоих родителей.

Или деньги.

– Но мне это очень и очень не нравится.

– Я не смогу справиться, если буду волноваться о тебе, – сказал он ей. –

Если Дом обманывает меня, я сразу пойму это и убегу. Я никогда не разбивал

окна из уважения к нему, но это не значит, что я не брошу стол в окно, если оно

будет разделять нас с тобой. Я должен это сделать.

***

Дэлайла лежала под одеялом на диване, когда ее отец в восьмом часу

спустился по лестнице, чтобы сделать кофе. Она пыталась изображать сон, но

сердце билось так быстро, что, казалось, сейчас удушит ее. Она чувствовала

каждую ускользающую минуту, резавшую бритвой ее кожу.

Гэвин уже почти был дома.

Может, он вошел внутрь.

Может, он уже в ловушке.

Когда подошел отец и разбудил ее, она потянулась и огляделась, пытаясь

понять, что можно взять с собой. Здесь была одежда, которая на момент пожара

оставалась в стиральной машинке и сушилке. Было немного денег в старинной

маминой вазе на холодильнике. Она могла взять нож. Немного еды. Она оставит

записку родителям, расскажет в ней, что уехала в колледж пораньше. Пока

найдут записку – даже если и начнут тут же действовать, то найдут ее дня через

два – ей уже будет восемнадцать.

У них было семьдесят три доллара на двоих. Купюры в основном были по

пять и по одному доллару, скрученные трубочкой и спрятанные в кармане

куртки Дэлайлы. Она добавила еще двести из вазы мамы. И если Дом

попытается что-то у нее забрать, ему придется поджечь ее саму.

Без десяти девять Дэлайла стояла на Мерсер и Мейн со спортивной сумке

на плече. Она вышагивала взад-вперед в ожидании открытия банка. Дэлайла

чувствовала каждое дуновение ветерка, слышала каждый шорох деревьев над

головой. Ключ от сейфа она так крепко сжимала в кулаке, что тот мог навсегда

отпечататься на ее коже. И каждый раз, когда она посмотрит на этот след, он

будет напоминать ей об этом пронзающем леденящем ужасе: как вообще она

сможет открыть сейф, чтобы здание не обрушилось ей на голову? Как Гэвин

сбежит и встретится с ней перед банком?

Идеальная ловушка. Его вера в дом ослепила его.

Она не могла поверить, что отпустила его. А если содержимое сейфа ничего

им не скажет? А если вместо денег или важных документов там будут пыльные

безделушки или старые фотографии? Что тогда? Она была здесь, тратила время, а ведь могла быть с ним и сражаться.

Такой стресс был физически слишком большим для нее. Он растекался под

кожей, и было невозможно стряхнуть панический морок. Дэлайла подавила

желание снова взглянуть на телефон. Она знала, что прошло лишь несколько

минут с прошлого раза, когда она посчитала, что до открытия банка оставалось

десять минут.

«Сколько мне еще здесь стоять, – размышляла она, – пока я решу, что что-

то случилось, и пойду в дом? Как он мог подумать, что я уйду без него?»

Она вспомнила вчерашнюю ночь в кабинете музыки, руки Гэвина, его

жаркое тело на ней. В теле все еще ощущался дискомфорт от сделанного, и она

принялась вспоминать каждый миг – биение сердца, его теплое и быстрое

дыхание на ее шее, зубы, что впивались в ее ключицы, вид его гладких

мускулистых плеч, двигавшиеся над ней сначала медленно, а потом не

сдерживаясь. Он начал очень осторожно, но прислушался к ней, когда она

сказала, что хочет не этого.

А потом он прижался теплым довольным ртом к ее обнаженному животу и

пообещал встретиться с ней здесь сегодня. Но это было до того, как он узнал о

звонке матери.