Дом Люцифера

Тремонт снова рассмеялся.

– Спасибо. Огромное вам спасибо за доверие. Впрочем, должен заметить, я полностью согласен с генералом Каспаром.

Все снова дружно и весело расхохотались. Все, кроме Нэнси Петрелли. Ее смех был каким-то не слишком веселым. Зато она перешла прямо к делу:

– Так ты все рассказал совету? Во всех подробностях и деталях?

– Терпение, друзья мои, терпение! – Виктор Тремонт скрестил руки на груди, улыбнулся и выдержал долгую паузу. Он их поддразнивал.

Напряжение в комнате достигло своего пика. Все взгляды были устремлены на него.

– Ну и?.. – первой не выдержала Нэнси Петрелли.

– Что сказал этот гребаный совет директоров? – подхватил генерал Сейлонен.

Улыбка на лице Тремонта стала еще шире.

– Да они набросились на этот наш проект, как собаки на кость! – Он оглядел комнату, во взглядах присутствующих читалось облегчение. – А перед глазами прямо так и плясали долларовые купюры высшего достоинства! И знаете, мне на секунду показалось, что я в Лас-Вегасе, а все они – эдакие автоматы с щелью для заглатывания монет.

– И никаких угрызений совести? – спросил конгрессмен Слоат. – На попятную, случайно, не пойдут? Что, если вдруг взыграет совесть, а?

Тремонт отрицательно покачал головой.

– Помните, мы сами подбирали всех этих людей. Присматривались к каждому. Оценивали все – и их происхождение, и интересы. И толерантность к риску. – В ту пору главной его проблемой было провести кандидатов через Холдейна, с тем чтобы за них проголосовали и выбрали в члены совета директоров, а старые кадры постепенно вытеснялись или же полномочия их урезались. – Да, разумеется, главная проблема – не ошиблись ли мы в свое время в оценках.

– Не ошиблись, уверяю, – удовлетворенно заметил конгрессмен Слоат.

– Именно, – кивнул Тремонт. – Да, они немного позеленели, стоило мне упомянуть о возможных смертях без нашей сыворотки. А также о неизбежных случаях смерти, когда эта сыворотка, как, впрочем, и все остальные медикаментозные средства, проходила апробацию. Но в конечном счете все это делается на благо человечества, разве не так? И мне пришлось объяснить, что вирус не на сто процентов летален, даже если не проводить курс лечения. И до них вроде бы дошло, что все эти смерти просто ничто в сравнении с гибелью миллионов людей по всему миру, если, конечно, правительство не даст нашей сыворотке зеленый свет, причем быстро.

Нэнси Петрелли, будучи пессимисткой по природе своей, спросила:

– А что, если правительство не захочет выложить требуемую сумму?

В комнате повисло мрачное молчание. Присутствующие переглядывались, но в сторону секретаря Союза по здравоохранению старались не смотреть. Этот вопрос был на уме у всех.

– Что ж, – ответил Тремонт, – мы с самого начала знали, что этот риск существует. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Но сомневаюсь, чтобы наше правительство, равно как и правительства других стран, имело бы какой-либо выбор в этом вопросе. Если они не закупят сыворотку, и в нашей стране, и во всем мире погибнет множество людей. Так что ответ прост.

Генерал Каспар кивнул:

– Вот именно. Кто рискует, тот и выигрывает.

– Да, именно, – кивнул генералу Тремонт. – Таков, кажется, девиз, отрядов спецназначения. – Затем, после паузы, он добавил сухо: – Но мне хотелось бы думать, что все мы рискуем за более крупное и существенное вознаграждение, нежели несколько медалей и одобрительный шлепок королевы по спине, верно?

Тремонт, покачивая ногой, наблюдал за четверкой своих приспешников.

– Совестливость – вот что делает из нас трусов. Кажется, именно так говорил Шекспир или приблизительно так. Но если при этом собрать в кулак всю свою храбрость, можно и победить.

Но не храбрость и не слова Шекспира заставили его пойти на такой огромный риск – ведь в случае провала грозили суд и смертная казнь. Нет, в начале двадцать первого века все эти байки не проходят. Деньги и власть – вот что главное.

Генерал Сейлонен заметил с туповатой ухмылкой:

– Но ведь мы сами, наши семьи, не погибнем. Сыворотка-то у нас.

Они все подумали об этом, но лишь Сейлонену достало храбрости или, возможно, просто глупости произнести это вслух. Тремонт продолжал выжидать.

– И когда все это начнется? – спросила Нэнси Петрелли.

– Полагаю, дня через три-четыре, – ответил Тремонт после паузы. – Когда реальная угроза эпидемии дойдет до мирового сознания. Ударит точно гром среди ясного неба.

В комнате недовольно заворчали. Что двигало этими людьми в такой момент – жалость или жадность, – трудно сказать.

– Когда начнется, – продолжил Тремонт, – я хотел бы, чтобы каждый из вас неустанно подчеркивал опасность происходящего для всего человечества. Первым делом задействовать средства массовой информации. А затем выступим мы и объявим о создании сыворотки.

– И побежим спасаться, – с хриплым смехом заметил генерал Каспар.