Дом людей и зверей

— Гостей ждём, — объявила она учителям. — В среду к нам приезжают директора со всего города, знакомиться с нашей школой. И классы будем показывать, и всю территорию. А значит, везде должен быть порядок…

За порядкам только и глаз… На газонах бумажки, и, мало того, кто-то притащил с улицы ящик от бутылок — теперь он валяется на дорожке. А главное — эта надпись.

Не будь Анна Михайловна директором, она, может, глядела бы на кривые буквы и улыбалась: вон как сияют на солнышке. Когда она училась в этой школе, ей тоже однажды написали «Аннушка, я тебя люблю!». Но только не на стене — на асфальте, мелом. У самого крыльца. И она так и не узнала, кто писал… А толстые буквы постепенно темнели и стирались под ногами, и до чего ей жалко было. Хотя она и виду не показывала…

— Будку сегодня же отмыть! — скомандовала она учителям. — Вот вам задание: найти, кто это сделал! А потом — тряпку в руки…

А кому тряпку-то? Классная повторяет:

— Я в последний раз спрашиваю: кто это писал?

И снова:

— Я в последний раз…

И тут она, видно, тоже что-то вспоминает. Хлопает себя по лбу:

— Я понимаю, перед всем классом никто не признается! Вы можете подойти ко мне, тихонько…

— А будку потом тоже мыть тихонько? — хихикает кто-то.

И она не может разобрать, кто, и даже не понимает, мальчик или девчонка. А кто-то ещё замечает:

— Может, это кто-то не наш написал!

И ей нечего возразить.

Скоро звонок, а они ещё не обсудили осенний бал, до которого — всего одна неделя! Вначале будет маленький концерт, и надо распределить стихи и выбрать, кто покажет танец…

И о поведении на математике не поговорили. Максимов с Пахомовым пускали самолётики, и ей завуч сказала по слогам: «Вы должны от-реа-ги-ро-вать!». И она думала — ну ладно, о математике совсем чуть-чуть. Не глупые же Максимов с Пахомовым. Может, подзабыли, что надо учиться — она им быстренько напомнит, а после объявит:

— Всем внимание! Это будет ваш первый школьный бал, — и дальше расскажет, какие в старые времена были балы у гимназистов, и как готовились к ним, и как она сама готовилась к первому школьному балу.

Но нет, куда там. Они ещё и про будку ничего не решили. Надо же кому-то было расписать её именно сейчас…

— Решено, — говорит Марина Андреевна. — Будку моют Замятина и Ануфриева!

— А чего это… — встаёт Катя Замятина, и слышит со всех сторон шёпот:

— Вы же Кати! Вам написали…

Ануфриева оглядывается на одноклассниц. Она и слова не может вымолвить от возмущения.

— А кто же ещё? — как будто извиняется Марина Андреевна. — Кого ещё я могу отправить мыть эту будку…

И тут Замятина ей кивает:

— А правда, кого ещё?

И улыбается:

— Вымоем мы её, эту вашу будку! Легко! Ведь правда, Катька?

Ануфриева ещё больше теряется:

— Катька, ты что, серьёзно?

И тут Замятина говорит как бы ей, а на самом деле так, чтобы все слышали:

— Ну, понимаешь, за радость надо платить!

— Чего? — переспрашивает Ануфриева, да и Марина Андреевна теряется:

— Катя, ты что?

А Катька Замятина, гордая, оглядывает всех:

— Никому больше не признаются в любви! Да ещё чтобы потратили столько краски!

— Что она сказала? — переспрашивает Настя Иванова у Насти Васильевой.

А Замятина уже на Марину Андреевну смотрит и улыбается:

— И вам никто на будке не писал!

— Откуда ты знаешь? — теряется Марина Андреевна. И тут же захлёбывается от возмущения:

— Как — не писали?.. Катя, выйди …

Ануфриева тоже вся в негодовании:

— Замятина пускай моет, если ей радость! Что это она будет решать за меня?

— Я, я за вас решила, — перебивает Марина Андреевна.

Нет, не успеют они сегодня поговорить о предстоящем бале!

— Тряпки возьмите у технички, и можете прямо сейчас начинать, — командует классная.

Ануфриева поджимает губки:

— А что, мы одни Кати в классе, что ли?

— А кто ещё? — теряется Марина Андреевна.

И все глядят по сторонам.

— Полковникова тоже Катя! — объявляет Ануфриева.

И тут все видят Полковникову. Она сидит, низко пригнувшись к парте, как будто её ругают и ей очень стыдно.

— Полковникову-то вы что не отправляете будку мыть? — спрашивает Ануфриева.

Несколько мальчишек смеются. И девочки тоже.

— Катя, ну, как не стыдно, — начинает Марина Андреевна.

И тут Полковникова вскакивает на ноги:

— А что? Я Катя! За радость надо платить.

Три девочки водят тряпками по стене будки.

— Трите сильнее! — кричит, проходя мимо, Андрей Прокопьев.

Ира и Настя хихикают:

— Это надолго! Позвоните, чтобы вас дома не ждали!

А сами — домой идут, значит, уже поговорили про школьный бал. И выбрали, кто будет показывать танец. А какие танцы без Кати Замятиной? На День учителя у 7В было выступление ни на чьё не похожее. Сначала все выстроились в ряд, и ведущая объявила звонко, налегая на р:

— Танец ветррра сирррокко!

И шестерых девчонок точно ветром вдруг понесло! Какие коленца выделывали они под бой барабана. А на переднем плане Замятина высоко вскидывала тонкие ножки, взлетала и переворачивалась в воздухе. А потом приземляется — и обратно идёт по сцене колесом…