Дом крови (ЛП)

Слезы и мольба вызвали только новый приступ мерзкого смеха. Чед хотел позвать на помощь, но кто бы ему помог? Кто-нибудь из других футболистов? Это казалось маловероятным. Чувство безнадежности начало душить его. Он не был геем. Хотя это не имело значения. Гребаные спортсмены считали гомосексуалистом любого, кто хоть немного походил на ботана. Слова "толерантность" не было в словаре спортсменов. Их общественный строй был прост и основывался на одном непреложном принципе - сильные мира сего существуют для того, чтобы подчинять себе слабых.

Они были сильными.

A он определенно был слабым.

Следовательно, он был в полной заднице.

Но затем он почувствовал чье-то присутствие. В позе его мучителей произошло едва заметное изменение, хотя они еще не отступали. Он услышал женские голоса. Может быть, группа подружек или чирлидерш. Отлично, они могли бы исполнить упражнение "сис-бум-бах", пока спортсмены по очереди использовали его голову в качестве боксерской груши. Oн услышал, как однa из них сказалa:

- Что здесь происходит?

Длинноногая блондинка протиснулась сквозь круг игроков, увидела, что Чeд прижат к земле, и разразилась впечатляющей демонстрацией возмущения.

- Какого хрена вы, приматы, делаете с этим парнем?!? - oна подошла прямо к игроку, удерживавшему его. - Отпусти его, Лось, или я позабочусь о том, чтобы мистер Чандлер узнал обо всем этом.

Чед узнал имя директора школы, и его мгновенно охватил новый страх - перспектива того, что его отец узнает об инциденте. Чеду нравилось верить, что его отец понятия не имел, каким отверженным он был, и он отчаянно хотел сохранить видимость нормального ребенка. Избиение от рук незнакомцев было бесконечно более приемлемым, чем эта ужасная возможность.

Но он еще не знал, что Дрим Уивер была одной из самых популярных девочек в его новой школе. И что ее отец был близким другом директора Чендлера. Поэтому он был поражен, когда футболист, который держал его, отпустил его и начал рассыпаться в извинениях перед Дрим.

- Эй, Дрим, - сказал он, и его голос был полон явно фальшивого добродушия. - Мы не хотели никого обидеть, правда. Мы просто дурачились, доставляя неприятности новичку. Так что успокойся, ладно? Ничего особенного.

Дрим шагнулa прямо к нему.

- Да, ничего особенного. Прямо как твой член, Лось.

Некоторые из подружек Дрим рассмеялись.

Лицо футболиста стало ярко-алым.

- Да ладно, Дрим. Расслабься. Ты же знаешь, как это бывает. Он ботаник.

- Нет, Лось, я не знаю, как это бывает, - Чeд слушал ее с благоговением, не в силах поверить, что эта девушка не выказывала страха, нападая на парня, который был в два раза крупнее ее. - Но я знаю, что избивать людей, которые меньше тебя ростом - это по-настоящему глупо.

Через несколько мгновений они ушли, совершенно запуганные этой удивительной девушкой.

Она помогла ему подняться на ноги и смахнула грязь с его лица. Она улыбнулась, и выражение ее лица было таким лучезарно-красивым, что это тронуло его сердце так, как он мог сравнить только с тем, что он испытывал, любуясь закатом на пляже. Что-то в том, как Дрим смотрела на него, заставляло его чувствовать себя хорошо, как будто он смотрел в ее глаза на какое-то чудо природы. Вскоре он понял, что это было частью ee дара. Доброта была руководящим принципом ее жизни. Ее учили относиться к людям - ко всем людям - с порядочностью и уважением, и именно на эту внутреннюю красоту люди реагировали, когда попадали под ее чары. Ее внешняя красота только усиливала ее замечательные личностные качества, делая ее чем-то вроде богини почти для всех, кто ее встречал.

Чед знал, что именно это было настоящей причиной того, что ее личная жизнь была в таком беспорядке. Все в ней пугало мужчин, которые могли бы стать для нее подходящей парой. Поэтому она переспала со многими недостойными людьми.

Такими, например, как Дэн Бишоп.

Все это время она верила, что он был единственным подходящим для нее человеком.

Воспоминание о том дне на тренировочном поле больно кольнуло его, когда он подумал о своей неосмотрительности по отношению к Карен Хидецки. Чудовищность предательства наконец-то дошла до него, и он осознал, как это открытие задело все эмоциональные точки Дрим. Подумать только, он назвал ее "пассивно-агрессивной" стороной их отношений.

Вот оно, противостояние с самим собой, которого он больше не мог избегать.

Он остановился, поставил сумку на дорогу и вздохнул.

- Ебать.

Это он во всем виноват.

Ну и что теперь?

Часть его хотела вернуться к "Аккорду" и излить душу Дрим. Дать ей понять, как много она на самом деле значила для него все эти годы. Извиняться до хрипоты в голосе. Выплакаться у нее на плече, когда она обнимет его. Он мог бы это сделать. Она простила бы его. Он слишком хорошо ее знал. Но он не собирался прощать себя. Оставалось только одно правильное решение - позволить Дрим жить своей собственной жизнью. Его первоначальные рассуждения были совершенно неверными, но уход все равно был правильным решением.