Дом кривых стен

Оба эти случая имеют одну общую причину – страх, обуявший обитателей Дома дрейфующего льда, становился невыносимым.

А теперь о еще одном случае, вполне материальном. За ужином третьего января все стали свидетелями досадного происшествия. Собравшиеся за столом имели бледный вид, аппетита ни у кого не было. Женщины, не притронувшись к столовым приборам, прислушивались к шуму разыгравшейся непогоды. Эйко положила левую руку на правую руку сидевшего рядом Тогая и прошептала: «Мне страшно». Тогай тут же ласково накрыл ее холодную руку своей левой.

За столом сидели все оставшиеся в живых обитатели дома, включая четверых полицейских. И в этот момент… С лестницы в салон проник клуб белого дыма. Миратаи заметил его первым.

– Пожар! – воскликнул он.

Следователи побросали вилки и бросились вверх по лестнице. Кодзабуро побледнел – а вдруг это третий номер? – и последовал за ними.

Возгорание удалось потушить до того, как дело приняло серьезный оборот. Горела кровать Эйко во втором номере. Кто-то облил ее керосином и поджег. Но, естественно, никто понятия не имел о том, кто это сделал и зачем. Повторю еще раз: когда произошел пожар, за столом находились все обитатели дома.

Теперь каждый из присутствовавших был убежден в том, что, кроме них, в Доме дрейфующего льда таится еще кто-то – незнакомец, которого никто никогда не видел, или чудовищный невидимый злой дух, обуреваемый жаждой убийства. И многочисленные попытки отыскать этого человека или духа, предпринимавшиеся полицией, ни к чему не привели.

Но в случае с поджогом дверь во второй номер не была заперта, окно, выходившее на лесничную площадку, – тоже, так что никакой загадки в преступном умысле не было. Тем не менее вопрос о том, кто совершил поджог и с какой целью, оставался открытым.

От разбушевавшейся метели в доме поднялся такой стук и грохот, будто кто-то вцепился в оконные рамы и тряс их изо всех сил. Стихия заперла в доме дюжину беспомощных людей, съежившихся от страха.

Антракт заканчивался, все было готово к заключительному действию, наступила последняя ночь.

* * *

Перед тем как поднимется занавес финального акта, надо упомянуть еще об одном. К чему некоторые читатели уже привыкли. Эти слова хорошо передают истинные чувства автора. Те же, кто услышит их впервые, возможно, будут в растерянности. Однако автор не может побороть в себе искушения и не включить в эту историю знаменитые слова, чтобы скрестить мечи с читателями:

Я бросаю вам вызов.

Все ключи к этому делу собраны.

Дело за вами – сумеете ли вы установить истину?

Акт последний

Таинственные, непостижимые создания, скорчившиеся во мраке ночи, восстают из тьмы, чтобы пролить свет на эту загадку.

Сцена 1. Лестничная площадка первого этажа в западном крыле возле двери комнаты 12

Ёсихико Хамамото вышел из своей комнаты в восьмом номере на третьем этаже и стал спускаться по лестнице.

Усикоси заглянул к Митараи в тринадцатый номер, они о чем-то разговаривали. Все остальные находились в салоне. Ветер за окнами завывал все сильнее, и, как и в ночь убийства Кикуоки, никто не спешил расходиться по своим комнатам.

Когда человек спускался по лестнице со второго этажа на первый из коридора, куда выходила дверь Зала тэнгу, его взгляд упирался в высокую преграду, возвышавшуюся словно баррикада. Это были стены двух комнат, расположенных одна над другой, – номеров двенадцатого и десятого.

В этой массивной составной стене не было ни одного окна, и единственная дверь на первом этаже – от двенадцатого номера. Из-за этого она производила гнетущее впечатление. Кроме двери, имелись еще два вентиляционных отверстия, тоже одно над другим. И всё. Освещение на лестнице было тусклым.

Ёсихико уже почти спустился на первый этаж – и в этот момент почему-то поднял голову. Вентиляционное отверстие в верхнем углу стены принадлежало десятому номеру, где убили Кадзуя Уэду, и было обращено на лестницу.

Отверстие располагалось довольно высоко. Ёсихико не знал, почему именно в этот момент ему пришло в голову взглянуть на него. Никаких особых причин для этого у него не было. Он провел взглядом по стене, напоминавшей нависшую отвесную кручу, и у него прехватило дыхание. Прямо над головой мелькнул и погас маленький квадратик света, отпечатавшись на сетчатке глаз Ёсихико.

Юноша застыл на месте перед высокой мрачной стеной. Его охватило предчувствие, что ветер, гул которого жутко отдавался за окном, ворвется сейчас в пространство под высоким потолком, оставляя за собой длинный след, и устроит безумную пляску.

Ёсихико вдруг почудилось, что он оказался один в безлюдной пустыне. Завывание ветра казалось ему стенанием душ людей, умерших в этом доме и взывавших к отмщению. Не одной, не двух, а бесчисленного множества душ, навеки оставшихся в этом северном краю.