Дом кривых стен

Это был тот самый Голем. Хацуэ видела его раньше лежавшим на снегу, потом уже в салоне, где ему прикрепляли открученные руки и ноги. Но там у нее не было возможности посмотреть кукле в лицо. У Голема были широко открытые глаза, усы и борода, он сидел справа от южной стены, увешанной масками тэнгу, вытянув вперед ноги и привалившись к обращенной к коридору стенке, в которую было вделано окно.

Туловище, руки и ноги куклы были из дерева. Голова, похоже, тоже. В отличие от лица Голема, черты которого были вырезаны с большой тщательностью, туловище представляло собой изделие из грубой, необработанной древесины.

Причина, видимо, заключалась в том, что раньше на кукле была какая-то одежда. Во всяком случае, кисти рук выглядели очень реалистично, а ступни ног – наоборот, поскольку их должны были скрывать ботинки. Обе руки сведены так, будто когда-то сжимали тонкий шест или палку. Но сейчас они были пустыми.

Весь облик куклы нес в себе что-то пугающее, предвещающее зло, но сильнее всего это ощущение исходило при взгляде на голову, точнее, лицо, на котором играла усмешка буйно помешанного, еще более ярко выраженная, чем у других кукол из коллекции Кодзабуро. Когда мастер хочет сделать симпатичную куклу, это понятно, но зачем понадобился такой гигант, ростом со взрослого человека, с такой улыбочкой, спрашивала себя Хацуэ.

Тут она заметила, что муж и Кодзабуро стоят у нее за спиной, и, ободренная их присутствием наклонилась, чтобы хорошенько рассмотреть лицо куклы.

Краска сделала его смугловатым, как у араба, и только кончик носа почему-то светился белизной. Щеки, на которых начала отслаиваться краска, напоминали облупившееся яйцо, сваренное вкрутую. Казалось, Голем пострадал то ли от сильного ожога, то ли обморозился. Но улыбка на его губах как бы говорила, что ему нет дела до таких мелочей. Боли он не чувствовал.

– У этой куклы такое лицо…

– Да, вы же его в первый раз видите, – сказал Кодзабуро.

– Э-э… Го… Как, вы сказали, его зовут?

– Голем.

– Угу… а почему у него такое имя?

– Так его называли в магазине, где я его купил. Я не стал менять ему имя.

– Лицо у него ужасно неприятное. Я вот думаю: чему он так ухмыляется? Смотрит и ухмыляется. Прямо мороз по коже…

– Интересный у вас взгляд.

– Ни грамма не симпатичный. То ли дело мальчик, который умеет писа́ть… Зачем ему такую улыбку сделали?

– Наверное, тогдашние мастера думали: раз кукла – значит, должна смеяться.

Хацуэ промолчала.

– Мне самому слегка не по себе становится, как зайдешь иногда сюда один. Ночь, темно, а он сидит.

– Б-р-р…

– Вы знаете, он чувствует.

– Нет, в самом деле, – присоединился к разговору Кусака. – Он все время смотрит на что-то не видное человеческому глазу. Или куда-то. И как будто злорадно посмеивается тайком. Хочется проследить за его взглядом, понять, на что же он смотрит…

– У тебя тоже такое чувство? Мне это пришло в голову, когда комната уже была готова, но в ней еще ничего не было. Первым я посадил здесь Голема. Он сидел, уставившись на стену позади меня; я тогда подумал, что на нее села оса или муха. Ощущение чьего-то присутствия в комнате было очень сильным. Вид у него в самом деле зловещий, так ведь? Словно он замышляет что-то нехорошее, а что именно – по лицу не поймешь. Но сработана кукла просто здорово, ничего не скажешь.

– Но почему она такая большая?

– Да, в рост человека. Скорее всего, раньше кукла держалась за металлическую перекладину, как гимнаст, и использовалась в цирковых представлениях. Или для других развлечений публики. Если посмотреть поближе на ее ладони, увидите маленькие отверстия. В них, думаю, и крепилась перекладина. Суставы рук и ног имеют такую же свободу движений, как у человека. Может быть, эта кукла крутила «солнышко» на перекладине. Хотя это всего лишь кусок дерева, никаких хитростей в ней нет.

– Было, наверное, на что посмотреть. Такой здоровяк вертится на перекладине!

– Да уж, зрелище впечатляющее.

– Почему все-таки куклу назвали Големом? В этом есть какой-то смысл? – задала вопрос Хацуэ.

– Голем – это ведь движущаяся кукла. Про нее какая-то история есть, да? Я помню, Голем все время кувшинами воду носил. Как робот… Или это из другой оперы? – сказал Кусака.

– Голем – это персонаж еврейской мифологии. Искусственный человек. Его история вроде бы уходит своими корнями в библейские времена, в сто тридцать восьмой псалом царя Давида[15]. На протяжении поколений считалось, что светила иудейской веры обладали способностью создавать големов. В Ветхом Завете есть упоминание о том, как Авраам вместе с Шемом, сыном Ноя, создали множество големов и повели их в Палестину.

– Значит, големы – такая древность? Со времен Ветхого Завета?

– Оттуда они берут свое происхождение. Однако о них мало кто знает. Я провел небольшое исследование по этой теме. Голем «воскрес» в Праге примерно в тысяча шестисотом году.

– В Праге?