Дом кривых стен

– Ну-ну! Бедная Куми, моя нежная девочка… Ну что поделаешь: надо привыкать, если живешь в таком мире.

Кикуока говорил искренне, жалея ее как только мог.

Куми – само очарование – снова кивнула.

– Ах ты мой маленький чудик, заинька… Девочка моя хорошая…

Кикуока обхватил Куми руками, надеясь этим решительным жестом предстать в ее глазах надежным защитником, и потянулся губами к ее рту. Если б кому-то повезло стать свидетелем этой сцены, он мог бы подумать, что лицезреет картину поедания огромным медведем своей добычи. Целиком, с головы.

– Нет! – воскликнула Куми, упершись рукой в подбородок Кикуоки. – Не хочу сейчас. Нет настроения.

В комнате повисло неловкое молчание.

– Я же вам говорила, что не хочу сюда ехать! А теперь еще Уэду убили! И еще: я представить не могла, что существуют такие злобные стервозы. Поэтому, папочка…

– Я просил тебя не называть меня папочкой!

Кикуоки разозлился. Если этому не положить конец прямо сейчас, она когда-нибудь может при сотрудниках такое ляпнуть.

– Извините… – Куми поникла головой. – Я вас так люблю и, конечно, очень хотела отправиться с вами туда, где много снега. Я так ждала этой поездки… Но разве могла я подумать, что встречу здесь эту кошмарную стерву? Я просто в шоке.

– Да уж… Та еще штучка.

– Точно! Я такую впервые вижу.

– Ну а чего ты хотела? Дочка шибанутого старикашки, который для развлечения построил себе эти дурацкие хоромы. Она сама малость тронутая. Явно не в себе. Будешь всерьез воспринимать все, что говорит эта придурочная, сама свихнешься.

– Да, но…

– В обществе есть свои правила. Вроде все равны, но положение, какое в нем занимает человек, – это такая штука… от него никуда не денешься. Можно сколько хочешь с этим бороться, только без толку. Как в жизни получается? Кто-то тебя гнобит, оборачиваешься и прямо за собой видишь того, кого можешь гнобить ты. Ну и начинаешь. В жизни так: кто сильнее, тот и первый. Это ж так приятно – гнуть слабого. Для того я и держу при себе разных прихвостней. Что за удовольствие без боли? Не надо быть собакой, побежденной в драке.

В устах Кикуоки эти слова звучали очень убедительно.

– Такова логика нашего бренного мира. Поняла?

– Да, но…

– Ну что за моду взяла современная молодежь! «Да, но…» Все ставите в скобки, во всем сомневаетесь, ничего решить не можете. О чем вы только думаете вашими пустыми головами?! Будьте вы тоже стервозными, в конце концов! Бог создал овец, чтобы питать волков. Успокойся, начни задирать кого-нибудь, кого можно. Я им за это деньги плачу! Сразу энергией подпитаешься.

– Кого же мне задирать?

– Ну можешь начать, к примеру, с этого подхалима Канаи.

– Как?! У него же жена. Я боюсь.

– Боишься? Кого? Его жену?! Не болтай глупости. Если она только пикнет, скажи: «Вы что, хотите, чтобы хозяин вас уволил?»

– Но завтра опять эта противная Эйко будет лезть…

– Да не обращай ты на нее внимания! Просто кивни, когда ее увидишь, и думай, что перед тобой какая-нибудь тыква. Посмотри, как я действую. Кланяюсь Хамамото, а сам думаю: «Какой же ты козел!» Он ценный человек для бизнеса, вот я и делаю вид, что кланяюсь. Так люди устроены.

– Понятно. А давайте в Саппоро гульнем немножко, когда уедем отсюда? Купите мне что-нибудь, чтоб меня порадовать?

Логика у Куми, конечно, хромала, но Кикуока решил не обращать на это внимания и энергично кивнул.

– Конечно, гульнем. Поедем в Саппоро, купим что-нибудь моей малышке… Что бы ты хотела?

– Ура! Чудесно!

Куми обвила руками толстую шею Эйкити и чмокнула его в губы. Настроение у нее явно улучшилось.

– Ну хорошо, хорошо! Ах ты моя зайка! Вы с этой сдвинутой Эйко прямо небо и земля.

– Ой! Не надо меня с ней сравнивать!

– Ха-ха! – хохотнул Кикуока. – Ну не буду, не буду!

И в этот момент, когда инцидент, казалось, был урегулирован самым замечательным образом, в дверь постучали. Куми соскочила с колен шефа в одно мгновение, будто подброшенная электрическим разрядом, а Кикуока подвинул к себе лежавший рядом скучный деловой журнал. Оба продемонстрировали впечатляющую реакцию, понимая, что в их ситуации надо действовать по принципу: чем скорее, тем лучше. На третьем стуке дверь распахнулась с такой силой, будто ее толкнули снаружи обеими руками.

Дверь четырнадцатого номера оборудовали более серьезным запором, чем другие комнаты в доме, но Эйкити, даже несмотря на то, что к нему зашла секретарша, не запер дверь. Все-таки он был не в своем директорском кабинете.

Эйко, выяснив, что Куми нет ни в салоне, ни в отведенной ей комнате, сердцем почувствовала, где она может быть. В голове у нее прочно засела мысль, что в ее доме (ей почему-то ни разу не приходило в голову, что вообще-то этот дом принадлежит отцу) неподобающее аморальное поведение не должно иметь места.

Поэтому, открыв дверь, Эйко первым делом бросила взгляд на кровать. Однако на ней сидел только Эйкити. Он был глубоко погружен в журнал, посвященный проблемам бизнеса. Что касается Куми, то она стояла у стены и с повышенным интересом рассматривала картину, изображающую какую-то непрезентабельную яхту.