Дом, которого нет

Я не считаю это обедненьем:

с большого взрыва – постоянно в мире

количество материи. Мы видим

лишь крошечную часть всего, что ни есть.

– Проблема в связях. Как нейроны в мозге:

один способен всю систему охватить.

Иллюзия "меня", лица серьёзность

мешает макрокосмос отразить.

Убрав её, вселенной станет каждый.

– Которая не факт ещё, что наша. –

Мир оползает, превращаясь в текст.

Окно открыто. Дым двух сигарет.

И будто не один знакомы век

в пространстве, где и времени-то нет.

Окурок в пепельнице. След губной помады.

Цвет – красный. Кто бы ни была, она – дым.

Дверь пропускает девушку с воздушными шарами.

Не старше двадцати на вид, коса ниже колен.

Столько на голове растёт, сколько ввек не сбирали

цветов в лугах пастушки (как волос в плену колец).

Цвет красный у помады. Рот в улыбке искривился.

– Ну что, знакомься, Лора, – так супруг к ней обратился.

Представил ей Артура. Тот привстал, не ожидая.

Пожатие руки её неженски было крепким.

На выставке была она, оттуда и охапка

воздушная и синяя, мол, "ум вместо сердец – вип".

Он думал, что профессорша – степенная, ну… леди.

А оказался персонаж комедий и трагедий.

– Искусство современное хоть катится к помойке

вместе со всем подряд теперь, есть те, кто в объектив

поймать враз и утопию и анти-ту способен.

А выход из себя во всё, как ни крути, красив. –

Она сказала, отзывом, и ужин их начáлся.

«Хоть внешне не красавица, ещё те разум – чары», –

такого впечатления Артур не ожидал.

Сюрпризы для утратившего навык удивляться.

Общались о явлениях, про масок карнавал,

про звук на смену слова и, кто чем привык казаться.

Глазами золотистыми, в ресницах, Лора тихо

смотрела на мальчишку, что вмиг память оживил в ней.

Про то, как "окна" техники влияют на хозяина

(похожее на личность продолжение руки:

часть тела будто, самая из них функциональная);

что перегрев и гаджетов холерику грозит,

а тормозящий медленностью бесится в экране…

тем временем, как память – внутрь, наружу – вслух сплетала.

Про путь правой руки, порядка (полушарье левое),

путь левой, "трансформации" (от правого окружия);

возможность, наблюдая за физическим воздействием

(среды на оболочку) с плоти считывать о будущем

по знакам, говорила Лора, слог ломав, шутя.

Не думая: «Если в сложеньи сдуть – по молодости Ян».

Расстались, обществом друг друга дополнённые.

Профессор собирался в лес, к заливу,

студентов по желанию в поход вести.

И слушателя также пригласил он.

Всю Лора ночь, в библиотеку зверем сев,

шагами, думая, ища подсказок, мерила.

– Смешно, конечно, – репликами за окно,

где звёзды рассыпались прямо в крыши, –

такое искажение… Как сном

опутанный, живой, а точно призрак!

Я принимаю всё, что есть, включая казни, пытки,

пошлость и стёб… но не любовь. Она – ошибка.

Межполовая грёза – сбой в системе мира.

Я даже ложь признала, даже тупость!

Представь: несовершенства сверху («Vira!»)

мне совершенством представали сколько раз уж.

Но то, что было к Яну – дело Инь.

Нет, не моё! – она бросала в синь. –

Всего лишь человек, причём не лучший

из тех, что могут быть: в нём явно гниль…

что и во мне. Согласна, будь и муж мой

рогат. Но не стеклом по горлу – пыль!

Друзья мы с тем, чьё я кольцо надела.

Бессмысленно душить порывы тела,

вопрос так не решится. Хоть сто лет

жми в кандалах то, что уже возникло.

Всегда ведь говорю: себя пойми. Ан нет,

тут понимать мне вовсе нечего. Я сникла

под безразличием: буддист и пустота.

Но от меня зависит… время… Лора. Та… –

Внезапно, отделив себя от своего же

именования, застыла, растопырив глаз. У

небес глаза, вместе с её, сияли тоже.

За одну ночь преодолеть сумела фазу

немого отрицания того,

что сердце съело не у одного.

– Спасибо, – прошептала, – да, спасибо.

В ком ни встречай я главного "сейчас",

частица остаётся за пунктиром

часов. За гранью, в бесконечных нас.

Я ведь, как ты, ну… плюс облатка физики.

Давай вдвоём и выпьем, за сюжетный кий! –

Таких с богами фамильярностей хватало.

За облака свой тост проговорила.

И понимала ведь, как минимум, немало.

Саму божественность, сквозь всех, за всех, любила.

Певец, что взять стремится ноту выше,

в себе её, – приём, – октавой ниже слышит.

Порой нужны нам призраки былого.

Чтоб отпустить их либо вновь впустить.

Раз кто-то для тебя – смесь чёрта с богом,

признай, что человек он, как и ты.

Тогда, на равных, можно дальше думать…

Вчера был новый год. Топила ум бравурно.

И отпустила прошлое. Задумывалось это.

И пустота в башке с утра – блаженна.

Короче, тут, в приморском городе, всё лето.

Свобода, словно идол, жаждет жертвы.

Боишься – сделай, и не бойся. Вот и всё.

Утихли пляски городов и сёл.

Часть XXVIII. Герой нулевого времени (конец)

#np Faun – Sirena

Гора хоть и не ходит к Магомету,

у Магомета самого есть ноги.

Тот делает пусть, кому нужно это.

Бессмысленно молить с небес подмоги,

когда сидишь на жопе, просто встать

не утруждаясь, чтобы манну поднимать.

Фортуна любит наглых. Но не жадных к ней.

Пороги обивать – чужая сфера.

Раз зло, так мерой Марианской впадины.

Раз доброта, так с солнца атмосферой:

гори, но не дыши (зачем, действительно).

Глобальны мы; глобальны уморительно.

Кто адресат, тот знает это сам.