Дом колдуньи. Язык творческого бессознательного.

Любимый мой сын Веночка! Хочу обратиться к тебе с этим письмом или через письмо, это неважно. Мне бы хотелось погово­рить с тобой сейчас о том, что такое жизнь и зачем она людям дана. Есть хорошая, полезная сказка про царя и сад, за которым он уха­живал, смысл как бы там в том, что не случайно мы появились в этом мире, если бы Бог захотел, он создал бы еще одного Будду или Христа, но он создал тебя. Я думаю, что придет час и ты спросишь себя: кто я? что я? зачем я? каково мое предназначение? и много подобных вопросов будут волновать тебя. Я не знаю, помогут ли тебе эти строки, хотелось бы, чтобы помогли. Я хотел бы, чтобы ты полезное нашел в этом письме. Сейчас ты маленький. Я не знаю, когда это письмо попадет к тебе, прочти его и подумай, подумай о том, что я этим хотел для тебя донести. Я хочу тебе сказать, дорогой мой, ты подумай о том, что ты уникален, ты единственный в мире, другого не будет, не было и нет сейчас. И единственный, на мой взгляд, путь — это учиться, учиться всему у других людей, даже как бы случайно тебе встретившихся. Хотя случайностей в этом мире не бывает. Если ты встретил человека, значит Бог послал его тебе, а тебя ему: следовательно, будь очень внимателен, учись, по­стигни, зачем это тебе, извлеки максимум пользы. И помни, что все, чему ты учишься когда-нибудь тебе пригодится. Относись к людям трепетно и бережно. Как к самому себе. Помни, что ты уникален, и они тоже. Зачем тебе все это, для чего тебе познавать мир, я думаю, со временем ты ответишь на эти вопросы. Целую тебя, любимый мой сын 29.09.94.

Юра-5 30.09.94

Вот пройден еще один участок пути и есть время написать не­сколько строчек. Какой он был: и радостный, и плодотворный, и трудный, и интересный, и все же до профессионала мне далеко (в том понимании как я хочу и думаю), а думаю о взаимодействии тебя, Юрочка, и меня. Иногда мне кажется, что вот где-то здесь я уже много могу, и получаю от тебя по носу. Это хорошо, меня вол­нует то, что этот «щелчок» я получаю после того, как. А мне бы хотелось: до того как. Вопрос в своевременности этого щелчка по носу. Я хочу попросить тебя в следующий раз сделать это в контек­сте, а то и раньше, чуть-чуть раньше. Оттого, что обратная связь есть, я очень рад этому событию. Рад еще и потому, что, видимо, первые письма к тебе, Юрочка, попали, я это чувствую. Я рад, что ты согласился, я так думаю, во всяком случае, и ощущаю, на взаи­модействии. Но так уж я устроен, что мне-то хочется, чтобы, с од­ной стороны, я различал эти щелчки сознательно, и в то же время делал это автоматически, легко и свободно перемещая свое внима­ние куда хочу, с твоей, конечно, помощью и моя роль бы сводилась к пониманию, к своевременной фиксации того, что ускользает от меня и замечается тобой и наоборот. Целую тебя. Твой Юра 30.09.94.

Юра-6 1.10.94

Мой любимый Веночка! Пришло время и я пишу тебе еще одно письмо. Я не знаю, когда я еще напишу — это трудно предполагать. Поэтому это письмо, на этот момент моей жизни крайнее. Я прошел в этой экспедиции трудный и опасный для себя путь. Путь к самому себе и сейчас я ощущаю, что процесс ассоциации идет, это удивительно любопытное чувство. Мне хотелось бы сказать тебе, родной, вчитывайся в святое писание, ибо в нем сказано «Возлюби ближне­го как самого себя» и «Не сотвори себе кумира». Расшифровать это практически невозможно. Но есть еще одно правило «Стучи и от­кроют». Я люблю тебя, родной мой. До свидания! Юрий 1.10.94.

В этих письмах нет особых художественных изысканий — они просты и реальны. Путь к вершине сложен, некогда говорить кра­сиво. Постепенно меняется адресат: от писем к самому себе, через общие размышления — к письмам к сыну («протяжка в буду­щее») — как раз в момент обретения и осознания собственного мифа.

Анализ фоносемантического уровня текстов писем показывает некоторую динамику: жесткий текст 3-го письма (без адреса) — тре­вога перед принятием решения; ключевой признак — прекрасный — отмечается во всех остальных письмах.

Проанализируем изменения на других языковых уровнях.

Как видно из таблицы 14, по мере продвижения к мифу меня­лись многие показатели: самое длинное письмо было написано в первый день, самое короткое — в последний. Наиболее частотные слова отражают тему и общий настрой писем — первые два текста посвящены взаимоотношениям с собственным бессознательным (постсознательным), третье письмо — без адреса — себе и бытию; четвертое письмо — сыну (ты), пятое письмо — себе и связи с ми­ром, и, наконец, шестое, адресованное сыну, в конечном итоге адре­совано себе новому (я).

Все лексические показатели постепенно приближаются к сред­ним показателям универсальных славянских суггестивных текстов: понижается предсказуемость, возрастает объем словаря, уменьша­ется плотность текста. Таким образом, показатели суггестивности текста увеличиваются и, по-видимому, можно считать, что письма выполнят свою аутосуггестивную функцию.