Дом Кёко

Наверняка ребёнком он задавался вопросами: «Почему это нет людей?», «Почему мир, где совсем нет людей, так совершенен?». И при полном отсутствии интереса к человечеству его и тогда терзал интерес ко всему прекрасному. Этот интерес полностью захватил душу Нацуо прежде, чем он начал учить язык и обычаи, превратил его мир в безмолвное, безлюдное пространство, где властвовали одни краски.

Это случилось до школы. Нацуо помнил каждое слово из рассказа дяди, вернувшегося из поездки по Европе. Другие истории он всё забыл и запомнил только эту.

Молодой дядя в Мадриде нанял машину и на день отправился в Толедо. Он рассказывал о пейзажах, которые видел на обратном пути. В сумерках они уже проехали половину пути, через час с небольшим, когда доберутся до Мадрида, наступит ночь. Дорога Толедо — Мадрид протяжённостью сорок три мили вела через пустынные поля, скалистые горы, редкие захолустные деревушки, на этом пути они почти не встретили других машин.

Дядя видел, как сумерки накрывали степь, как на небе зажглись звёзды, и только на западе, на горизонте под слоистыми облаками, осталась нетронутая сумерками светло-синяя полоса. Но тут в поле зрения попал яркий цвет. Часть неба над холмом, спавшим на границе сумеречной степи, вспыхнула красным.

Дядя, решив, что это пожар, из окна автомобиля пристально вглядывался в ту сторону. Но по мере того как машина приближалась к месту, становилось понятно, что это не пожар, а свет от печей какого-то завода у подножия холма. Снопы огня ярко полыхали на границе пустынного поля, и трубы над низко срезанной крышей завода, выбрасывая искры, царапали небо красным.

Тогда дядя сразу почувствовал, что это в точности «Ад» с картины Босха, которую он накануне видел в музее Прадо в Мадриде. Воссозданный город, пылавший на горизонте, видимый издали ад, так верно переданный Босхом.

Этот рассказ произвёл на Нацуо столь яркое впечатление, что его посетила иллюзия, будто он видит всё собственными глазами. В детском альбоме он нарисовал плоды своего воображения. Этот ребёнок видел всё. Даже ад.

Когда ему надоедало окружение, Нацуо брал машину и в одиночестве отправлялся путешествовать. Правда, не в захолустные деревни и заброшенные места. Чисто из практических соображений: он ненавидел плохие дороги.

Стоял очень дождливый март. В этот день небо тоже хмурилось, но постепенно прояснялось, поэтому он вывел машину. Он собирался посмотреть ранней весной Хаконэ, где уже давно не был. Последний раз — прошлой весной с компанией Кёко. Если не успеет до сумерек, то можно заночевать в Хаконэ. Или в Атами. В будни с гостиницей просто.

Когда он ехал через Йокогаму, небо полностью очистилось. В рабочий день после обеда машин на дороге было немного. Нацуо наслаждался тем, как легко в его руках идёт автомобиль.

По мере того как удалялся город, небо второй половины дня в лобовом стекле становилось всё шире. Нацуо испытывал понятное удовольствие. Не вдохновение, но в душе словно возникло пустое пространство, где вдохновению вполне можно родиться. Не было ни радости, ни печали. Пожалуй, стоило назвать это счастьем.

Та женщина, физиогномист, увидев его подростком, сказала, что он подобен ангелу. Она, несомненно, судила по его лицу, когда он внутренне пребывал в абсолютной пустоте. Нацуо вырос, но его лицо не знало выражения влюблённости, свойственного мужчине: слегка замутнённого, непроницаемого, в котором неловко сталкиваются разум и чувства. Его сердце было добрым, но доброта совсем не та любовь.

В скромном новом демисезонном пальто, сидя в новой машине, он сжимал в руках руль и плыл, взглядом задевая пейзаж за окном, скользил по поверхности разных объектов природы. Приветливость тоже не любовь. Если бы Нацуо угнетало одиночество, возможно, и родилась бы любовь, но одиночество стало ему близким другом. Всё людское, как и природа, было для пего всего лишь «близким другом».

Несмотря на молодость, Нацуо обладал неповторимым складом души. Сейчас это так. Чувствовалось, что где-то в теле часть общей системы, исчезнув, превратилась в прозрачные природные кристаллы.

Машина въехала на дорогу, ведущую к перевалу Дзиккоку. В горах весна ещё не вступила в свои права. На гребне горы на фоне неба с заходящим солнцем, над тёмно-зелёной почвой вздымался чёрный рог — недавно построенное здание для работ с микроволновым излучением. Нацуо решил, что рядом со смотровой площадкой на перевале всё будет забито, и остановился значительно раньше. Прихватив альбом для рисования, он вышел из автомобиля. Здесь, кроме проезжавших мимо машин, никого не было.

Его потрясла сила, с какой на этом огромном просторе отовсюду пробивалась весна. На другой стороне дороги уже раскрылись цветы на зелёных ростках белокопытника.