Дом Хильди Гуд

Не знаю, может, мне и показалось, но он словно развлекался. Я становлюсь такой подозрительной, когда выпью; вот до чего доводят анонимные алкоголики. Теперь я боюсь, что всем все известно, стоит мне лишь бросить взгляд на бутылку. На самом деле — кто сможет определить, пьян ли человек, в такую-то ночь? Лило как из ведра, дураку ясно, какая скользкая земля.

Питер сошел вниз, через несколько секунд достал ключи из-под куста и протянул мне.

— Спасибо, Питер, — сказала я. Потом двинулась обратно к машине, а Питер забрался на галерею, глядя мне вслед.

— Минуточку, — сказала я, рассмеявшись и возвращаясь к зданию. — Я же не взяла… зачем приехала.

Я решительно подошла к месту, где на крыльце стоял Питер.

— Питер, можно попросить руку?

Питер внимательно взглянул на меня.

— Может, вам по ступенькам подняться?

— Да нет, так быстрее, — сказала я и полезла наверх. Питер наклонился, взял меня за руку и подтянул на галерею. На сей раз я, не возясь с ключами, просто вошла в боковую дверь вместе с Питером. Дверь в мой офис — у подножия лестницы, ведущей на второй этаж к кабинету Питера. Рядом с моей дверью — столик, и на нем папоротник в горшке. Если отодвинуть столик от стены, можно открыть ящик сзади — я так и сделала, под взглядом Питера.

— Открою этими. Я всегда держу тут ключ, — объяснила я. — И вторые ключи от машины… сраная машина.

Моя ладонь порхнула к губам. Я иногда ругаюсь, но обычно спьяну.

— Этот… дурацкий… модерновый «рейндж-ровер» — у него автоматические замки, он меня все время не пускает.

— Но… ключи-то у вас. Я вам только что отдал, — сказал Питер.

— Знаю. Знаю, — ответила я, закрывая ящик. Как-то совершенно вылетело из головы, что Питер уже нашел мне ключи. Мысли были заняты тем, что он может подумать; что он может решить, будто я пьяна.

— Вы точно в порядке, Хильди? — спросил Питер, когда я отперла дверь офиса.

— Конечно, — заявила я. — Спасибо за помощь, думаю, тебе пора к пациентке.

Питер на мгновение смутился, потом ответил:

— Я один. Работаю с бумагами…

— А, просто мне показалось, там еще машина.

— Серьезно? Наверное, кто-то ставит тут машину. На ночь…

— А, наверное. Ну, спасибо, — сказала я.

— Вы точно в порядке? В смысле, если вы ударились, когда поскользнулись, я могу довезти вас домой.

— Что? — всполошилась я. — Я в полном порядке.

Разумеется, наутро меня охватила паника. Вдруг Питер догадался, что я пила? Знает ли он, что я проходила реабилитацию? Одна женщина, знакомая мне по встречам анонимных алкоголиков в Ньюберипорте (я посещала их, как и было предписано, несколько недель после реабилитации), тоже была пациенткой Питера — иногда я встречала ее на крыльце. Я часто задумывалась: сообщила ли она Питеру, что видела меня на встречах. Алкоголикам полагается быть анонимными.

«Что вы видите тут, что мы скажем тут, выходя за дверь, оставляйте тут, — эту песенку пропевают все хором в конце собрания, встав в круг и держась за руки — как кружок улыбающихся дурачков. Потом склоняют головы и произносят молитву безмятежности, а потом, все еще держась за руки, снова хором произносят: — Возвращайтесь. Это работает, если вы работаете, так что работайте. Вы этого достойны». — И тогда люди справа и слева от меня наконец-то отпускают мои руки, легко пожав ладонь, и теперь можно идти.

«Дайте мне чертов перерыв», — вот что я всегда думала. Но, честно говоря, мне было жаль людей на собраниях. Да и вы бы их пожалели. Там был парень, который выпустил любимую пуделиху погулять холодной зимней ночью, а потом отрубился спьяну и утром нашел ее замерзшей насмерть на переднем крыльце. Была женщина, которая не удержала и уронила своего малыша — так была пьяна, — и он разбил себе голову. Вот у кого проблемы. Вдруг женщина с Ньюберипорт-ских собраний рассказала Питеру, что видела меня там и считает меня такой же, как те? Я мучилась этим вопросом всю дорогу до Беверли следующим утром. Впрочем, после подписания сделки переживания отошли на задний план. Я только что получила комиссионные — чек на тридцать тысяч долларов. Очень кстати для моей закладной. Я одна из самых успешных деловых женщин Северного берега. Кто, кроме моих смешных, неблагодарных, избалованных дочерей, мог бы заподозрить, что у меня проблемы с выпивкой?

Вернувшись в Вендовер, я остановилась у банка, чтобы положить деньги, и на парковке увидела, как Ребекка Макаллистер открывает дверцу серебряного «лендкрузера», чтобы мальчишки могли забраться внутрь. Надо же, сколько людей у нас ездят на «ленд-крузерах». Серебро — модный цвет, но я понаблюдала за Ребеккой несколько секунд и смутно припомнила, что видела похожую машину, припаркованную у моего офиса прошлым вечером. Ребекка что-то говорила сыновьям, пока они занимали места, но, закрыв дверь и повернувшись, заметила меня и помахала рукой.

— Привет, Хильди, — радостно сказала она. Я улыбнулась и помахала в ответ, тогда она двинулась ко мне.

— Я собиралась вам звонить, — сказала Ребекка.

— Да? А что случилось?

Ребекка с минуту рассматривала свои ладони.