Дом Хильди Гуд

В начале ноября у нас начинается короткое бабье лето, и Ребекка несколько раз возила мальчиков на реку порыбачить. Мне полюбились юные Бен и Лайам. Согласна, я с предубеждением отношусь к возмутительно ранним продуктам местной школы Монтессори. У них нет деления на классы, они не ведут счет в играх — видите ли, потому, что это может снизить их непомерно раздутую самооценку. Взрослые — не «учителя»; а «обучающие партнеры». И говорят, что даже четырехлетки называют учителей просто по имени. Думаю, теперь понятно, почему недавно одна девочка из Монтессори сказала мне в бакалее:

— Эй, Хильди, не берите мороженое; потолстеете.

Я знаю эту семью. Я недавно сдала им дом, так что я сложила руки, ожидая, что мама приструнит семилетнюю нахалку. Но мама улыбнулась херувимчику и ничего не сказала. Ребенок продолжил:

— Зачем покупать то, от чего толстеют?

Я снова уставилась на нее.

— Ну, Эшли, это прерогатива Хильди, — сказала мама.

— А что такое прерогатива? — спросила маленькая невежа.

Я открыла холодильник и схватила еще одну большую банку мороженого.

— Если не учите ее вести себя, — сказала я матери, — то оказываете девочке плохую услугу. Ей будет трудно, когда она вырастет.

Я повернулась уходить, когда мать сказала:

— Не думаю, что вы подаете блестящий пример, игнорируя мою дочь.

Тогда я вернулась к девчонке.

— Я взрослая, поэтому более уважительно будет назвать меня «миссис Гуд». И называть людей толстыми — грубо.

— О, нет! — воскликнула мама и понеслась прочь по проходу, таща за собой дочку. Девчонка оглянулась на меня, и я послала ей угрожающий взгляд. Это моя прерогатива.

А вот мальчики Ребекки всегда называли меня миссис Гуд и разговаривали, глядя мне в глаза. Ребекка не прочь была пошутить с мальчиками, однако всегда одергивала, стоило им хоть чуть-чуть отступить от уважительного поведения, и она терпеть не могла хныканья и жалоб. Например, однажды мы сидели у реки в креслах, глядя на рыбачащих мальчиков. Семилетнему Лайаму не попалось ничего.

— Мам, почему Бен поймал три, а я — ни одной?

— О, Лайам, — рассмеялась Ребекка. — Не хнычь. Сядь ближе к тому месту, где ловит Бен.

— Действительно, Лайам, посмотри: Бен сидит в тени, — сказала я. — Форель там прячется в жаркие дни.

— Правда?

— Да. И бросай крючок ближе к берегу; рыба держится под камнями.

Через несколько минут, вытащив первую рыбу, Лайам воскликнул:

— Ого! Спасибо за подсказку, миссис Гуд! — Он понес согнутую удочку с болтающейся на крючке форелью матери. Снять добычу с крючка мальчики всегда просили Ребекку или меня.

— Нельзя быть таким брезгливым, — пожурила его Ребекка. Потом сняла рыбу с крючка. — Теперь брось ее обратно. Давай.

Лайам осторожно взял у нее добычу, добежал до берега и пустил форель в воду. Потом вытер ладони о джинсы и сказал:

— Фу, вся липкая, как змея.

Ребекка рассмеялась.

— Ночью опять змея приснится. Ему постоянно снятся змеи, это так мило.

— То есть? — спросила я, слегка озадаченная.

— Это… ну, значит, он озабочен своим пенисом. Питер сказал, что для мальчиков нормально видеть такие сны. Мне нравится рассказывать Питеру наши сны — мои и мальчиков. Он так хорошо анализирует.

— Серьезно? Вы рассказываете ему свои сны? Когда вы… вместе? — прошептала я.

— Конечно. Сны — это так увлекательно. В них полно информации.

— В моих нет. Мне постоянно снятся дома. Думаю, потому что я риэлтор.

— Нет! — воскликнула Ребекка. — Однажды Питер дал мне книгу о снах, и я прочитала, что дом во сне означает самого человека. Если вам снится, что вы на чердаке или на верхнем этаже — это означает ваш разум или поиск духовности. Подвал относится к вашим подсознательным импульсам, примитивным желаниям, сексуальности. Когда вам снится дом, где вы находитесь?

— Пожалуй, все время на кухне.

— Значит, у вас на что-то аппетит. Вы хотите заполнить какую-то пустоту.

Я весело рассмеялась. Ребекка говорила как профессиональный психоаналитик, потому что у нее роман с Питером. Я взглянула на часы:

— Пять часов. Может, по бокалу вина?

— Только по одному.

Вечерами, по крайней мере дважды в неделю, когда Брайан оставался в городе, Ребекка, уложив детей спать, оставляла их на няню, и мы сидели у камина и пили вино. Обычно по вторникам и средам. Четверг она отдавала Питеру. В пятницу на выходные приезжал Брайан.