Дом имён

– Мне и без того есть о чем подумать, – сказал Леандр.

Они вперялись друг в друга, в воздухе копилась враждебность, но тут Леандр поманил Ореста к себе. Орест приблизился, Леандр протянул руку, погладил Ореста по лицу и по волосам.

– Старейшины не хотят, чтобы ты вмешивался во что бы то ни было, – произнес Леандр. – Они не хотят даже, чтобы ты был с нами, слушал. Ты допущен лишь потому, что мы с Электрой настояли. Старейшины желают тебя выслать.

– Почему?

– Ты можешь назвать хоть одного человека, сотворившего то же, что и ты?

– Если бы я не убил мать, тебя бы здесь не было.

– Был бы.

Леандр притянул Ореста к себе.

– Моя сестра хрупка, – сказал он. – Когда ты ее нашел, она жаждала смерти. Хочу, чтобы ты был с ней, чтобы ты с ней остался. Не хочу, чтобы ты ее покинул.

– Есть серьезные вопросы… – начал Орест.

– Предоставь иметь с ними дело мне, твоей сестре и старейшинам.

– Я сын своего отца, – сказал Орест.

– Наверное, стоит тебе помолиться, чтобы это бремя с тебя сняли. Быть может, это последнее желание, какое выполнят боги.

Ореста трясло. Он заплакал.

– Ты будешь жить с тем, что наделал, – произнес Леандр. – То, что ты наделал, – это все, что у тебя есть. Но теперь сестра моя беременна, и ты на ней женишься и будешь о ней заботиться. Но более ничего. Так решено: ты больше ни во что не вмешиваешься.

* * *

Когда объявили, что Орест и Ианта женятся, Ианта и ее брат настояли на своем: свадебная церемония должна быть краткой и закрытой. Она состоялась в маленькой комнате вдали от большого зала собраний, в дворцовом саду. После обмена клятвами все молчали. Орест почти ощущал, как его сестра, жена и Леандр озирались в тишине, чуткие к именам мертвых, чуткие к тем, кто убит, чье отсутствие напитало воздух.

* * *

За трапезами, когда старейшины уходили из дворца и посыльные не появлялись, Леандр с Иантой открыто беседовали о своих родителях, дедах и двоюродных родственниках. В голосах у них была простая скорбь, а также гордость. Раз или два Орест ловил себя на том, что смотрит на Электру, подумывал, можно ли и им с ней заикаться об их сестре или родителях, даже просто произносить их имена или вспоминать что-то, сделанное или сказанное ими, но по склоненной голове Электры рассудил, что такому не бывать.

Однажды, заметив, что стражник, с которым они освобождали Теодота и Митра, ведет строй узников из темницы, набитой теперь битком, в другое узилище, Орест захотел остановить его и спросить, кто сказал ему, где содержались те двое, и как Электре удалось так быстро узнать, что случилось. Он почти изготовился обвинить стражника в пособничестве сестре, и тут до него дошло, что стражник отправит его спрашивать прямиком у Электры. Орест понимал: у Электры он ничего выяснять не будет. На миг они встретились взглядами, и Орест заметил вину, едва ли не стыд на лице у стражника, когда тот проходил мимо, ведя заключенных.

Ианта еженощно готовила постель в его комнате, но ненадолго уходила к Электре и возвращалась с новостями или с каким-нибудь свежим соображением, каким с ней поделилась Электра. Оресту нравилось трогать ее живот, просить ее вообразить, какая это часть тела ребенка, мальчик это или девочка.

Однажды ночью Ианта сказала ему, до чего скоро, как она думает, родится ребенок, и Орест изумился. Она придвинулась к нему и зашептала:

– Электра – единственная, кто об этом осведомлен. Леандр не знает, и твоя сестра посоветовала мне не говорить ему – и тебе тоже.

Орест напрягся, решив, что повитуха, приходившая во дворец, сказала Ианте и Электре, что ребенку грозит опасность или, возможно, он не выживет.

– Ни за что не говори Электре, что я тебе рассказала, – промолвила Ианта. – Она взяла с меня слово, что я скажу тебе лишь о том, что ребенок может родиться до срока.

– В смысле?

– Когда ты меня нашел, я уже была беременна, – прошептала Ианта.

– Уверена?

– Да, уверена. Я это чувствовала, уже тогда. Мать и бабушка говорили мне, что́ я почувствую. Когда я пришла во дворец, поначалу сомневалась, но скоро уже нет, скоро я уже знала точно.

– С кем ты была?

– Они взяли меня силой, те люди, взяли силой, пока все, включая деда, смотрели, а затем смотрела я – как их всех убивают и старательно складывают, как ты видел. Я решила, что меня убьют последней, и ждала. Но меня бросили и не вернулись, и я нашла место под трупами. Хотела быть с теми, кто погиб, чтобы меня погребли с ними.

– Я не отец ребенка? – спросил Орест.

– Вряд ли то, чем мы занимаемся в темноте, может привести к беременности. Чтобы это случилось, нужно иначе.

Орест обнял ее, но промолчал.