Дом имён

Он так увлекся этой беседой, что едва замечал, куда мы идем. И вновь одного оклика, любого странного звука, знака хватило бы, чтобы он замер. Но ничего – лишь его голос, он начал описывать подробности каких-то битв и рассказывать мне о трофеях, что пока еще были в пути.

Мы вошли в комнату, где наполнили ванну, и я проследила, чтобы не обнимать его, не прикасаться к нему. Это время прошло. Я – слуга его, я помогла ему снять облачения, проверила воду. Необычно лишь то, что я уловила небольшую вспышку желания, пока он стоял обнаженный, неумолчно болтая. Когда-то он был красив. Я ощутила прилив застарелой нежности, и этот прилив – или же та перемена во мне – усилил мою решимость, заставил понять еще резче, что, если мой настрой исказится, так же легко он может сместиться и в Агамемноне. Это напомнило мне, как быстро мой супруг начинает подозревать. Стоит такому случиться, он поймет, как слепо дал себя привести сюда, до чего уязвим он здесь, в этой комнате, без своей стражи.

Я собиралась ждать, пока он завершит омовение и потянется за полотенцем, но теперь поняла, что медлить нельзя. Подождала того мига, когда он повернется спиной. Плетеное одеяние висело на крюке на стене. Агамемнон опустил одну ногу в ванну, я подошла к нему сзади, набросила сеть и затянула ее, словно стараясь его защитить. Кинжал я припрятала под одеждой.

Видела, как он пытается освободиться, закричать. Но из-за сети не мог он двинуться, а голос его не был слышен. Я схватила его за волосы, откинула ему голову. Показала ему кинжал, нацелила сперва ему в глаз, он отпрянул, а затем воткнула лезвие ему в шею, прямо за ухом, отодвинулась от струи крови, а затем загнала кинжал еще глубже, кровь полилась привольной, бурливой волной, по груди у него, в воду ванны. А затем он упал. Дело сделано.

Я тихонько прошла коридором на нижний этаж и нашла Эгиста там, где мы условились.

– Я все совершила, – прошептала я. – Он мертв. Следом вернулась в свои покои, сказав двоим стражникам, чтоб не беспокоил меня никто, кроме Эгиста.

Через несколько мгновений пришел Эгист и заверил меня, что и Орест, и Электра препровождены в безопасное место.

– А Кассандра? – спросила я.

– А что тебе до нее?

Моя очередь улыбаться.

– Хочешь, чтобы я? – спросил он.

– Да, хочу.

Она заявилась к нам в полной славе, а теперь в бесчестье металась по дому, искала Агамемнона, прозрев, что с ним что-то случилось. Эгист шел за ней не спеша. Заметив ее, я спокойно ввела ее в ванную, где она увидала моего согбенного супруга, нагишом, голова – в кровавой воде. Она взвыла, я выдала Эгисту кинжал, каким прикончила Агамемнона, и показала, что предоставляю ему разбираться.

Вернулась к себе. Нашла свежие одеяния, изготовилась к грядущему пиру.

Эгисту пришлось заниматься всем остальным. Как и было обещано, с гор пришли пять сотен его сторонников. С наступлением темноты он приведет их прямиком во дворец. Они окружат дома старейшин и не позволят им собраться, пока не явятся все к нашему столу. Остальным своим людям он накажет окружить рабов и защищать трофеи.

Солдат, вернувшихся с моим супругом, поприветствуют ревом рогов, и во дворце начнется великий пир, богатый яствами и крепким вином. Ночь будет идти своим чередом, солдаты напьются и отвлекутся – и не заметят, что двери в зал заперты, а люди Эгиста меж тем станут ждать в засаде.

Поначалу все решат, что это недоразумение, позовут на помощь. Когда двери отворятся и солдаты выйдут во тьму ночи облегчиться или проверить, все ли спокойно, на них набросятся. Связать их и отвести туда, где сейчас рабы, будет нетрудно. С первой зарей рабов и солдат уведут люди Эгиста.

За горами предстоит подготовить каменистую пустошь, очистив ее под виноградники и фруктовые деревья. Это займет несколько лет. Мы договорились, что большинство рабов и солдат надо оставить там, под охраной, но кое-кого предстоит быстро вернуть – как только мы определим, кто из них был ближе всего к Агамемнону. Выберем тех, кто знал о новых землях, которые теперь в нашей власти, и имена людей, которых Агамемнон оставил за главных. Эти солдаты лучше всех знают, как удержать и сохранить завоеванное. Будут работать на нас – под нашей прямой защитой и приглядом.

Кое-кто из людей Эгиста останется здесь – принимать войска, постепенно возвращающиеся с войны. Они погонят их прочь, к остальным. Отнимут всю добычу, какую смогут, присмотрят за покоем, сделают все, чтобы ничего нежелательного не происходило при свете дня – и никаких тайных собраний или мелких заговоров по ночам. Будут стеречь дворец как зеницу ока. Десятерым самым преданным и сильным, назначенным мне в личную стражу, велим всегда быть рядом со мной.

* * *

Когда в тот вечер начался дворцовый пир, те десятеро прибыли к моим покоям. Остальные Эгистовы люди тоже спустились и взялись за дело. За годы Эгист натаскал их действовать точно, без пыли и шума. Никаких кличей, никакого ликования: должна царить безжалостная тишина, бдительность, приверженность замыслу.