Дом и мир

— Он свой брат, мужчина. Ведь если я с ним и ссорюсь, то только из-за того, что он предпочитает смотреть на мир сквозь туман своих фантазий. Ведь из-за этого он и на наше движение свадеши смотрит точно на поэму Лонгфелло, размер которой должен быть строго выдержан. Но мы действуем прозаическими дубинками и не признаем поэтических размеров.

— Но какая связь между этой книгой и свадеши? — продолжала допрашивать Царица Пчела.

— Это можно понять, только прочитав ее. Никхил предпочитает во всем — будь то свадеши или что-нибудь другое — руководствоваться прописными истинами, но это ведет лишь к тому, что он поминутно наталкивается на острые углы, которыми изобилует человеческая натура, ушибается и начинает клясть эту самую натуру. Он никак не хочет понять простой истины: человек появился значительно раньше всех этих пышных фраз и, без всякого сомнения, переживет их.

Помолчав некоторое время, Царица Пчела задумчиво сказала:

— Разве человеку не свойственно стремиться победить свою природу?

Я улыбнулся про себя: «О Царица, ведь это вовсе не твои слова, а Никхила. Ты-то ведь человек здравый. Твои кровь и плоть не могут не отозваться на зов природы. Так смогут ли удержать тебя в сетях иллюзий заповеди, которые столько времени вдалбливали тебе в голову? Ведь в твоих жилах пылает огонь жизни. Кому и знать это, если не мне? Сколько же еще времени смогут они охлаждать твой пыл холодными компрессами прописной морали?»

— Слабых большинство, — сказал я вслух. — Они из самозащиты денно и нощно бормочут эти заповеди, стараясь притупить слух сильных. Природа отказала им в твердости, вот они и делают все, чтобы ослабить других.

— Но ведь мы, женщины, тоже слабые создания, придется, по-видимому, и нам присоединиться к этому заговору, — заметила Царица Пчела.

— Это женщины-то слабые? — сказал я, улыбнувшись. — Мужчины умышленно превозносят вашу нежность и хрупкость, чтобы польстить вам и заставить вас самих поверить в свою слабость. Но на самом деле вы сильны. И я верю, что вам удастся разрушить крепость, созданную заповедями мужчин, и обрести свободу. Мужчины много говорят о своей так называемой свободе, но вглядитесь внимательнее — и вы увидите, насколько они, в сущности, связаны. Не их ли собственное творение — шастры, связывающие их по рукам и по ногам? И не они ли раздували огонь, чтобы выковать для женщин золотые кандалы, которые, в конце концов, сковали их самих? Если бы мужчины не обладали этой удивительной способностью запутываться в сетях, которые сами же сплетают, кто бы мог сдержать их? Они обожествляют ими же расставленные ловушки. Раскрашивают свое божество в разные цвета, наряжают в различные одежды, почитают под всякими названиями. Тогда как вы, женщины, телом и душой стремитесь жить настоящей, реальной жизнью. Истина близка вам, как выношенное и выкормленное вами дитя.

Царица — умная женщина, она не собиралась так просто покинуть поле боя.

— Если бы это была правда, не думаю, чтобы мужчины любили женщин, — парировала она.

— Женщины прекрасно сознают опасность, которая кроется в этом, — ответил я, — они понимают, что мужчинам необходима иллюзия, и создают ее, пользуясь у мужчин же заимствованными пышными фразами. Для них не секрет, что пьяница ценит вино больше, чем пищу. И они всячески стараются выдать себя за опьяняющий напиток, тогда как на деле они всего-навсего прозаическая пища. Самим женщинам иллюзии не нужны, и, если бы не мужчины, они ни за что не стали бы притворяться обольстительными и ставить себя в затруднительное положение.

— Зачем же в таком случае вы хотите разбить иллюзии? — спросила Царица Пчела.

— Во имя свободы. Я хочу видеть нашу родину свободной, я хочу, чтобы взаимоотношения людей основывались на свободе. Родина для меня нечто совершенно реальное, и я не могу смотреть на нее, находясь в чаду моральных поучений. Я реален так же, как реальны для меня вы, и я против оглупляющей и отупляющей болтовни.

Лунатиков нельзя пугать. Мне это известно. Но я по натуре порывист, осторожные движения мне несвойственны. Понимаю, что в тот раз я зашел слишком далеко в своих рассуждениях. Понимаю, что сказанное мною должно было произвести потрясающее впечатление. Но женщину можно победить только смелостью. Мужчины тешат себя иллюзиями, женщины предпочитают реальные факты. Мужчины молятся кумиру собственных идей, а женщины всю свою дань спешат принести к ногам сильного.

Наш разговор становился все более оживленным. И надо же было войти в это время в комнату старому учителю Никхила — Чондронатху-бабу. Как приятно было бы жить на свете, если бы не старые учителя, обладающие удивительной способностью отравлять существование. Люди, подобные Никхилу, готовы до самой смерти обращать весь мир в школу. По его мнению, школа должна следовать за человеком по пятам, она должна вторгаться даже в семейную жизнь. Я же считаю, что школьных учителей следовало бы сжигать вместе с умершими учениками.