Дом голосов

Поскольку Азур заболел из-за меня, я и должна ему помочь. Я уже давно говорю себе, что, если бы лиловая вдова не искала меня, у нас была бы совсем другая жизнь. Может быть, если бы не я, мама, папа и Азур жили бы в городе, где есть и другие люди, и не боялись бы чужих. А главное, в городе есть врачи, лекарства и больницы, где вылечат кашель моего братика. Я не хочу, чтобы Азур умирал. Но знаю также, что мама и папа ни за что не понесут его в город, чтобы вылечить. Потому что должны защищать меня. Я — особенная девочка. И тогда однажды утром, пока папа собирает в полях лекарственные травы, а мама спит рядом с Азуром, я вхожу в комнату и забираю братика, кладу его в сумку-кенгуру, как на моих глазах это делала мама, и крепко привязываю к себе. Ухожу из дома голосов так, чтобы никто меня не заметил. Среди полей и зарослей граната вьется тропинка. Я пускаюсь в путь, не зная, сколько нужно идти. Азур вначале легкий, но потом становится все тяжелее и тяжелее. И все-таки я должна это сделать. Азур кашляет, потом засыпает. Каким-то странным сном. Слишком спокойным. Но я все иду и иду вперед. Наконец вижу город. Он не такой, как я ожидала. Дома, фонари, машины там есть. Но все вперемешку, все спутано: один только огромный хаос. Я вхожу и вдруг осознаю, что понятия не имею, куда идти. Вокруг люди — много людей. Проходят мимо и даже не видят меня. Может быть, среди них есть и чужие. Но я как призрак. Шагаю, озираюсь. Не знаю, что делать. Где врачи и лекарства? Где больница? Я присаживаюсь на ступеньку. К тому же начинается дождь. Я потерялась. Мне хочется плакать. Я вынимаю Азура из сумки, он по-прежнему спит, и дождь на него не попадает, тогда я пробую его разбудить. Но он не просыпается. Я прикладываю к его носику палец. Он еще дышит, но дыхание слабое. Он похож на птенчика с перебитым крылом. Потом кое-что происходит. Я поднимаю взгляд и вижу маму. Она идет сквозь дождь, через реку автомобилей, чтобы забрать нас. Я счастлива, я вскакиваю на ноги. Прости меня, повторяю мысленно, пока двигаюсь к ней. Она сильно взволнована. Наверное, даже сердится на меня.

— Ты не должна никогда больше так поступать, — говорит она с упреком, обнимая меня.

Она потрясена, но и довольна, что нашла нас. Только мама может быть одновременно счастлива и рассержена. Потом снимает с меня сумку, чтобы привязать ее к себе, берет меня за руку, чтобы увести.

— Не хочу, чтобы Азура положили в сундук, — рыдаю я. — Хочу, чтобы он выздоровел и остался с нами.

Мама начинает утешать меня, но вдруг замирает. Я понимаю: что-то случилось, потому что она с силой сжимает мне руку. Я смотрю туда же, куда и она, и вижу то же, что и она видит.

Лиловая вдова стоит на другой стороне улицы. Глаз не сводит с нас. Как будто только она и может нас видеть.

Она в самом деле одета в лиловое. Лиловые туфли. Юбка, плащ и все, что под ним. Даже сумка. Мама не может отвести от нее взгляда. Потом делает нечто, чего я не понимаю. Начинает расстегивать сумку-кенгуру, в которой лежит Азур. Медленно кладет ее на землю. Не знаю, зачем она это делает. Люди растопчут малыша. Потом понимаю: она это делает для ведьмы, чтобы ведьма видела. Мама поворачивается ко мне.

— Теперь бежим, — говорит она.

Хватает меня за руку, и мы убегаем, оставив Азура на земле. Мама оборачивается посмотреть, что происходит позади нас. Я тоже. Лиловая вдова перешла через улицу и направляется к Азуру. Берет его на руки, чтобы никто на ребенка не наступил. Но теперь она не может за нами гнаться. Маме пришлось выбирать. Я или Азур. Но зато для ведьмы не осталось выбора.

Азур теперь с чужими. Мама отдала его вдове, чтобы спасти меня.

28

Ханна открыла глаза и огляделась ошеломленно. Даже не замечала, что плачет. Джербер подал ей бумажный платок.

— Как вы? — спросил он участливо.

Он сразу понял, что женщина не помнит, что сейчас было. Ханна провела рукой по лицу, потом воззрилась на ладонь, влажную от слез, словно спрашивая себя, откуда они взялись.

— Азур, — подсказал гипнотизер, чтобы воскресить воспоминания о сеансе.

У пациентки изменилось выражение лица: сначала недоверчивое, потом удивленное, потом несчастное.

— Азур, — повторила она, словно подхватывая реплику. — Я больше его не видела…

— Что, по-вашему, с ним случилось? Ведь вы представляли себе это, полагаю.

— Чужие забирают людей, — сухо отозвалась Ханна. — Я вам уже говорила… Забирают, и никто не знает, что с ними потом происходит.

— Но в данном случае вы, Ханна, это прекрасно знаете.

Женщина напряглась.

— Почему бы мне это знать?

— Потому что это случилось и с вами после ночи пожара. Ведь так?

— Я выпила водичку для забывания вместе с мамой, — встала она на свою защиту.

Джербер решил подыграть ей и не стал настаивать.

— Кажется, на сегодня хватит.

Ханна вроде бы даже удивилась, что время, предназначенное для нее, так быстро кончилось.

— Мы завтра увидимся?

— В тот же час, — заверил ее психолог. — Только постарайтесь не опаздывать.

Женщина встала, забрала сумку.

— Кстати, сколько времени вы собираетесь пробыть во Флоренции?