Дом-фантом в приданое

Изловчившись, он выдернул из куча-мала ничейную бабу Фиму и передал ее на попечение неожиданно обретенного соседа Володи. Она лягалась и вырывалась, намереваясь продолжать драку, но Володя не позволял, уворачивался от ее ляганий и хохотал во все горло. Люба не давалась совершенно, и Добровольский вывел за линию огня писателя — схватил его сзади за волосы, собранные в хвост, и оттащил к двери. У того была разбита губа и борода сильно повыдергана. Павел Петрович зачем-то повесил на шею мобильный телефон на длинном шнурке, как это любят студенты и школьники, и теперь мобильник неудобно болтался, цеплялся за дерущихся, но Добровольский его не убирал.

Теперь дрались только Люба с плановиком, и Люба одерживала верх. Оттащить их друг от друга никак не получалось.

— Брейк! — вдруг гаркнул Добровольский так, что от дальней стены отвалился изрядный пласт штукатурки. — Стоять!

Плановика и Любу шатнуло в разные стороны. Красин вытаращил глаза, а гадалка облокотилась о стену и взялась за сердце.

— Сил моих нет, — простонала она, обвела всех безумным взором, нашла литератора и из последних сил потянулась, чтобы вцепиться ему в горло, — он дом чуть не подвзорвал!.. В милицию его, в милицию звоните!..

— Да что случилось? — растерянно спросила Люсинда. — Что такое-то?

— А то, что он всех взрывал! — крикнула Люба и ткнула в Женю пальцем. — Я сама, сама слыхала! Они возле моей двери сговаривались! Покойник говорит — я тебе денег дам, а ты по адресу доставишь! А этот ему — далеко больно! А покойник — ну, тогда я накину, езжай, сынок, езжай, ты ж, говорит, в армии сапером служил, все понимать должен! А этот хрен кивнул так и пошел, и пошел!

Люба перевела дух.

Все молчали.

— А когда взорвалось, я сопоставила все и поняла — покойник-то бомбы доставлял, а этот помогал ему! А ты думаешь, я дура, что ли?! Когда сначала про саперов разговаривают, а потом в доме взрыв гремит! Это как понимать?! Это только так понимать, что ты и есть бомбист!

— Ой, черт побери, — сказал Володя и выпустил ничейную бабку. — Кино про террористов!

— Когда вы слышали это, Люба? — спросил Добровольский.

— Да откуда ж я запомню?! Только все равно понятно, раз он сапер и тот к нему с порученьями, то ясно, чем он занимался!

— Когда? — повторил Добровольский.

— Да в сочельник, когда, когда!

— То есть еще в прошлом году?

— Да как в прошлом-то, когда в этом?! Перед Рождеством, говорю же!

— Ах да, — сказал Добровольский. — В этой стране Новый год перед Рождеством! Как же это я забыл? И до сих пор вы не известили власти о своих подозрениях?

— Так не было подозрений, пока не бабахнуло! — закричала Люба. — Не было! Это уж когда бабахнуло, я сопоставила! А этот, — и она опять ткнула в Женю, — этот гад ему материал подвозил и готовый продукт увозил!

— Да ничего я не делал! — заверещал классик. — Я просто так! Я же не знал!

— Так, — сказал Добровольский и мимоходом подумал, что теперь обязательно сойдет с ума. — Какие поручения Племянникова вы выполняли?

— Я не выполнял! То есть я выполнял, но это так, несерьезно!..

— Еще раз. Какие поручения Племянникова вы выполняли?

— Да никакие! Ну, возил пакеты!

Он все прикладывал руку к разбитой губе, отнимал ее и с отчаянием смотрел на пятна крови на пальцах.

— Какие пакеты? Куда возили?

— Да не знаю! Куда он говорил, туда я и возил, а там забирали! На Волгоградский возил! В Шереметьево, там ко мне таксист подходил! Дядя Гоша говорил, что ему самому трудно, он детали всякие на заводе вытачивал для людей и просил отвезти!

— Отвезти! — опять закричала Люба. — Ты дом хотел подвзорвать!

— Я не хотел! Я не взрывал! Я не знаю ничего! Это все они, призраки из романа! — Тут он закрыл лицо руками и понес уж такую околесицу, что никто не захотел слушать.

— Дурдом, — сформулировал жизнерадостный Володя, — хорошо хоть, что я съезжаю. Всем пока!

И как ни в чем не бывало стал спускаться по лестнице. Жильцы смотрели ему вслед.

— Эва какой! — сказала баба Фима и изобразила, как он спускается. — Гоголь-моголь!

— В милицию надо звонить! — простонала Люба, обессиленная переживаниями и дракой. — Пусть он за свои деяния ответит, а мы свяжем террористам руки!

— Значит, так, — подытожил Добровольский. — Звонить никуда не будем. Все расходятся по домам, и никто, — тут он повернулся к Любе, — никуда не звонит!

— Да его хватать нужно!

— Схватят, — загадочно пообещал Добровольский, — когда надо будет! Это ясно?

— Позвольте, — заговорил Владлен Филиппович и застегнул замочек на своем портфеле, — позвольте не согласиться! Произошел пренеприятнейший инцидент и, так сказать, драка в полном объеме этого выражения. Мы должны немедленно сообщить в милицию или хотя бы вызвать участкового.

— Стоп, — сказал Добровольский таким тоном, что невозможно было ослушаться. — Я говорю, что все будет сообщено в свое время. Убедительно прошу всех разойтись.

Красин пожал плечами, перехватил свой портфель, который никак не застегивался, и стал спускаться вниз. И бабка увязалась за ним, и они еще о чем-то говорили недовольными голосами.