Дом душ

Впрочем, с течением времени впечатление, похоже, изгладилось, и месяца три спустя мальчик вместе с отцом отправился в дом одного жившего по соседству джентльмена, на которого Джозеф У. иногда работал. Отца проводили в кабинет, а мальчик остался сидеть в холле, и несколько минут спустя, пока джентльмен давал У. указания по работе, оба они с ужасом услыхали пронзительный вопль и звук падения. Выбежав в холл, они увидели, что ребенок лежит без чувств на полу, и лицо у него искажено ужасом. Немедля вызвали доктора. Осмотрев ребенка, тот сказал, что у малыша некий припадок, по всей видимости, вызванный внезапным потрясением. Мальчика отнесли в одну из спален, и некоторое время спустя он пришел в себя, однако впал в состояние, которое медик описал как сильная истерика. Врач дал ему сильнодействующее успокоительное, и два часа спустя объявил, что ребенок может идти домой; но когда тот проходил через холл, приступ ужаса возобновился, и притом сильнее прежнего. Отец обнаружил, что ребенок указывает на некий предмет, услышал все тот же крик: «Человек из леса!», – и посмотрев в указанном направлении, увидел каменную голову гротескного вида, что была вделана в стену над одной из дверей. По всей видимости, владелец дома не так давно перестраивал дом, и когда рыли землю под фундамент для каких-то служб, рабочие обнаружили эту любопытную скульптуру, очевидно, римской эпохи, которую и поместили в холле вышеуказанным способом. Опытнейшие археологи тех мест утверждают, что то была голова фавна либо сатира.[61]

Каковы бы ни были причины, второе потрясение оказалось слишком суровым для маленького Тревора, и он по сей день страдает слабоумием, надежд на исцеление которого мало. Эта история в свое время вызвала изрядный скандал, и мистер Р. весьма дотошно расспросил юную Хелен, но все это кончилось ничем: девочка твердо стояла на том, что никак не пугала Тревора и никакого вреда ему не причиняла.

Второе происшествие, связанное с именем этой девочки, имело место лет шесть тому назад, и носит еще более экстраординарный характер.

В начале лета 1882 года Хелен завязала весьма тесную дружбу с Рэйчел М., дочерью преуспевающего фермера по соседству. Эту девочку, на год младше Хелен, большинство людей считали более красивой из двух, хотя черты Хелен с возрастом заметно смягчились. Две девочки, которые проводили время вместе при каждом удобном случае, представляли собой впечатляющий контраст: одна с бледной оливковой кожей, почти итальянской внешности, другая – рыжая, «кровь с молоком», как говорится у нас в деревнях. Нужно заметить, что в деревне было хорошо известно, что мистер Р. получает весьма щедрую плату за содержание Хелен, и все были уверены, что в один прекрасный день девочка унаследует от родственника кругленькую сумму. А потому родители Рэйчел были вовсе не против дружбы их дочери с этой девочкой и даже поощряли их близкие отношения, хотя теперь они горько об этом сожалеют. Хелен по-прежнему сохраняла свою необычайную любовь к лесным прогулкам, и Рэйчел несколько раз сопровождала ее. Подружки уходили ранним утром и бродили по лесу до темноты. Раз или два после таких прогулок миссис М. казалось, будто дочка ведет себя довольно странно: она выглядела какой-то томной и сонной, и, как говорится, была немного «не в себе», однако ж странности эти выглядели слишком несерьезными, чтобы обращать на них внимание. Но вот однажды вечером, после того как Рэйчел вернулась домой, мать услышала, что из комнаты дочери доносятся звуки, подозрительно напоминающие сдерживаемые рыдания. Войдя в комнату, она увидела, что девочка лежит на постели, полураздетая, явно в большом расстройстве. Едва увидев мать, она воскликнула: «Ах, матушка, матушка, зачем только ты отпустила меня в лес с Хелен?!» Миссис М. была ошарашена столь странным вопросом и принялась расспрашивать дочь. Рэйчел поведала ей совершенно безумную историю. Она говорила…»

Кларк захлопнул книгу и развернул свое кресло к огню. В тот вечер, когда его приятель сидел в этом самом кресле и рассказывал свою историю, Кларк, охваченный ужасом, прервал его, когда тот зашел чуть дальше этого места.

– Боже мой! – воскликнул он. – Подумайте, подумайте, что вы говорите! Нет, это невероятно, это просто чудовищно! Не может такого быть в нашем спокойном мире, где мужчины и женщины живут и умирают, и борются, и побеждают, и терпят поражение иной раз, и предаются печали, и скорби, и переживают странную участь в течение многих лет, – но не это, Филипс, только не такое! Должно же быть какое-то объяснение, какой-то выход из всего этого кошмара. Послушайте, да будь такое возможно, весь наш мир был бы сплошным кошмаром!

Но Филипс все же рассказал свою повесть до конца, и закончил так:

– А бегство ее остается загадкой по сей день: она исчезла среди бела дня. Видели, как она идет через луг, а в следующий миг ее уже там не было.