Дом дервиша

— Именно, госпожа Гюльташлы. Спасибо, что поделились с нами, желаем вам всяческих успехов, но мы не пытаемся изменить мир.

На подъезде к мосту через Босфор глухая пробка. Маленький дребезжащий ситикар замурован в этой пробке, окружен стеной грузовиков. Все гудят. Кондиционер пытается перебороть жару. Даже безупречная белая футболка брата Наджи намокла от пота под мышками.

— Нет смысла жать на сигнал, быстрее вы не поедете! — орет Лейла на хвост из стоящих машин, который спускается по красивому изгибу моста. — Какого черта они гудят? Придурки! — Она опускает стекло и кричит на все шесть обездвиженных полос: — Сволочи! Тупые эгоистичные сволочи! Только о себе думаете, да? Ага, ведь надо показать, какие вы крутые, а в итоге десять тысяч водителей застряли здесь из-за вашего эгоизма. Суки! Чтоб вы с моста попадали!

Водитель средних лет в потрепанной старой красной «тойоте» смотрит на фурию, поливающую всех грязью. Асо тоже смотрит на нее. Брови миролюбивого Наджи ползут вверх.

— Ты уверена, что не нюхнула ту хваленую фигню с синдромом Туретта? — усмехается он.

Лейла накидывается и на него:

— А ты ничем не лучше, мистер Ой-ты-подхватила-этот-вирус! Так сделай что-нибудь! Давай убери его, если дело в нем! Сволочи! Сволочи! Могли бы сказать до того, как мы до них доедем. «Мы не пытаемся изменить мир». Я только что поняла, что не надо соваться к тем, кто ворочает большими деньгами. Они равняют наш продукт со всякой хренью для подростков. «Мы ориентированы на рынок модных приложений для пользователей от четырнадцати до двадцати четырех». Ублюдки.

— Я так понимаю, что вы прониклись идеей, мисс Гюльташлы, вам уже не плевать, — говорит Асо.

— Мне не плевать на то, что я профи. А я профи! Я была, мать их за ногу, чертовски хороша!

Наджи охает, услышав поток бранных слов изо рта родственницы. Девушки Гюльташлы не ругаются. Но ветвь из Демре — очень даже.

— Ладно, ничего не вышло с «Давай, нано!», но зато идем по следу Корана, — говорит Асо. Наджи кивает.

— Почему ты такой рассудительный, а? Ты себя вел примерно также, когда нас вчера отшили в фонде? Разозлись! — орет она на водителей грузовиков и мужика в красной «тойоте», а те не обращают внимания, они держат руку на рычаге коробки переключения передач, водители грузовиков со своей высоты видят впереди движение, легкую рябь, которая идет по арке моста.

— Может, существует квант злости, — задумчиво говорит Наджи.

Лейла и Асо поворачиваются, открыв рты. Наджи пожимает плечами и снова погружается в стандартное молчание. Грузовики приходят в движение. Маленький ситикар зажат между ними. Звонит цептеп Лейлы.

— Что еще? — орет она.

Это перезванивает Лютфие Асхик из отдела специальных проектов Озера. Господин Сайлан готов уделить ей полчаса завтра в половине десятого, если удобно.

— Разумеется, это удобно. Алло? Алло? Нас будет двое. Я и господин Бесарани. Спасибо. До свидания.

Теперь оба мужчины открывают рты.

— Озер! — кричит Лейла. — Отдел специальных проектов товарно-газовой биржи Озер!

Краем глаза в уголке зеркала заднего вида она замечает, что за ними, через восемь автомобилей, едет эвакуатор.

Паром скользит вдоль борта газовоза и быстро огибает его сзади, покачиваясь на кильватере. Георгиос Ферентину хватается за перила лестницы между палубами, чтобы удержаться на ногах, тяжело дыша при этом. Шустрые девушки легко сбегают по ступенькам, щебеча друг с дружкой. Георгиос Ферентину вытирает лоб и, пыхтя, идет на штурм следующего пролета. Газовоз ползет под мостом, наполовину скрытые водой винты медленно вращаются. Георгиос представляет, как он превращается в разрушительную огненную вспышку. Увидит ли он эту вспышку, почувствует ли жар, будет ли это экстатическая агония или же просто поцелуй тепла перед превращением в пепел? Георгиос представляет девушек в шортах, майках и сандалиях, когда плоть на обнаженных ногах и руках превратится в кипящую черную смолу. Это произойдет быстро, мгновенно. Вы умрете, даже не успев ничего понять. Душными вечерами, когда дом дервиша, кажется, сосредотачивает все накопленное за день тепло в его деревянной спаленке, Георгиос частенько представляет, какие формы может принимать смерть.

Майор Октай Эйилмез сидит на пластиковой скамейке в тени моста. Он закуривает сигарету и протягивает пачку Георгиосу, когда старый экономист тяжело плюхается рядом.

— В 2021 году меня назначили в военную разведку в Диярбакыр, — говорит майор Эйилмез без предисловий. — На пороге присоединения к ЕЭС мы решили нанести серию стратегических ударов по КРП,[109] чтобы разрушить ее структуру и ослабить позицию курдских националистов до того, как европейское законодательство в области прав человека и национальных меньшинств свяжет нам руки.

— Резонно, — кивает Георгиос.

— Мы тоже так думали, — говорит майор. — Это была очень успешная военная операция.

— Интересно, почему я о ней никогда не слышал.

Паром разворачивается, солнце ныряет под укрытие моста и бьет прямо в лицо Георгиосу. Щедрое жаркое солнце. Он улыбается, ощущая, как растягивается кожа. Старикам положено улыбаться солнцу.