Дом черного дрозда

Спустя несколько дней ко мне явился странный посетитель, которого я никак не ожидала. Это был Джордж Вест, он принес мне яблочный пирог, испеченный его матерью. От пирога вкусно пахло, но я отвернулась. И тогда Джордж Вест отдал мне еще один подарок.

— Я никому не скажу, — пообещал он.

Я посмотрела на него, а он быстро отвел глаза. На этот раз я не думала, что он делает это из-за того, что его пугает мое лицо. Он принес три чешуйки луфаря, безупречные, самые большие из виденных мною, уже подпаленные по краям, желтовато-коричневые.

Тогда я выбралась из постели, хотя на мне была только ночная рубашка, и спрятала то, что принес мне Джордж, на самом дне сундука, стоявшего у стены. Я старалась быть очень аккуратной, чтобы не поломать чешуйки, такими они были хрупкими, очень красивыми на самом деле. Когда я повернулась, Джорджа в комнате не было.

Я хранила чешуйки, но не вынимала из сундука. Правда, я чувствовала их запах — соли и серы, смешанный с запахом яблок из пирога, стоявшего на комоде. Ночью я видела во сне луфаря. Мне снилось, что я далеко в бухте, в водном мире, на самом краю карты. Мне снилось, что кто-то, кого я знаю, тонет, а я ничего не могу сделать.

На следующий день Эван Перкинс уговорил мою сестру пойти с ним к пруду. Должно быть, ему отчаянно хотелось отыскать хоть какое-нибудь доказательство, а ей отчаянно не хотелось идти туда. Она боялась, что ее цапнет черепаха, или выпрыгнет лягушка, или ужалит оса, чей укус мог свалить с копыт лошадь.

Когда я пошла вслед за ними к пруду, я поняла, что моя сестра похожа на солнечный зайчик. Каким отдохновением она должна была казаться человеку, привыкшему к чудовищам! Она смеялась, но мне было видно, что она боится змея, который мог таиться где-то поблизости. Хьюли боялась многих вещей, среди них была и вода. Она так и не научилась плавать.

Я вдруг вспомнила, что после смерти нашей мамы я спала вместе с сестрой. И объясняла ей, что ее ночные кошмары были ненастоящими. Что это только ее воображение, и казалось, она согласилась с тем, что в них нет ничего особо страшного и важного. Эван потянулся за египетской кувшинкой, чтобы преподнести моей сестре что-нибудь желтое и восхитительное. Вероятно, он понятия не имел о том, что в нашем пруду кувшинки эти были все равно как обычные водоросли. И уж наверняка он и понятия не имел о том, как легко одурачить мужчину, даже такого, кто разбирается в зоологии и природе.

Мои руки пахли рыбьей чешуей, серой и яблоками. Я не удосужилась заплести волосы, и они падали вдоль спины, тяжелые и горячие. Я услышала какой-то звук, доносившийся с неба, и посмотрела вверх, ожидая увидеть лысух, направляющихся на юг. Но это был бело-черный дрозд, тот самый, что время от времени попадался мне на глаза. По правде говоря, я никогда не находила ни одного его перышка, я просто сказала, что у меня есть его перья.

Я упорно шла к пруду — казалось, меня туда что-то тащит. Я подошла к сестре и изо всех сил толкнула ее.

Она рухнула в воду как подкошенная. Раздался всплеск. Вода в том месте сразу была глубокая — сестра стояла на крутом берегу, как раз там, где рос ваточник. На мгновение все стихло. Ни звука. Эван стоял, глядя в воду. Кожа у него была такая тонкая, что я видела его вены.

Я прыгнула в воду за ней, и холод принес мне облегчение. Платье мое вздулось как облако, как кувшинка. Я обхватила сестру за талию. Она сладко пахла. Я помнила, что она всегда была такой. Я подумала, как бы все могло быть по-другому и я могла бы поехать туда, куда собирается она, пройти по улицам Кембриджа и Лондона, ждать, пока он путешествует в поисках того, чего, может, никогда и не найдет.

Я увидела насекомое, шагающее по воде. Возможно, чудо это было незначительное, но все-таки чудо. Попридержу-ка я весть о его бытие для себя. Или спрошу Джорджа Веста, не слышал ли он о такой штуке, а может, он случайно знает, как эту козявку зовут, или, совсем уж случайно, сам видел ее когда-нибудь.

Львиное сердце

Первый автомобиль появился в городе в 1908 году. Въехал он в город по песчаной Кингс-хайвей и сигналил так громко, что морские птицы и охотничьи собаки совместными усилиями подняли страшный гвалт, от которого завибрировал весь город. Все дрожало, дребезжало и рассыпалось буквально за считанные минуты. Ранние яблоки в саду Макинтошей осыпались с деревьев. Пушинки с ваточника облетели. Девочки, удобно расположившиеся за шитьем, укололись иголками, и из пальчиков пошла кровь.