Дом блужданий, или Дар божественной смерти

Ах, Ритуля, Ритуля! Через четверть века Кроликов выпустит "Избранное", в котором не будет ни строки в адрес его второй жены, на закорках вытащившей оболтуса-супруга к признанию, пробившей ему театральные и радиопостановки, элементарно содержавшей его долгие годы, для чего вкалывавшей на трех работах: в театральном журнале, на радио и в театральном училище. Зато все предисловие целиком будет посвящено выяснению отношений с первой его незабвенной женой, которая когда-то бездумно навешивала ему рога ежедневно, а то и не по разу на дню. Впрочем, опять, что это я, правдоискатель и обличитель (на себя бы оборотился), чистоты нравов в то - наше - время не было, и быть не могло. Да и сейчас быть не может. Вот уже известные извращения даже помогают пробиться на самый верх, многие демократы первой волны никак не скрывали голубизны или розоватости, а наоборот, всячески трубили о своей оригинальности, которая помогала им становиться в мгновение ока важными госчиновниками, а то и членами правительства. Некий плохо помытый на вид журналист-эксцентрик, не жалея ни жены, ни сына, сбросил маску в популярной телепередаче и дал ряд интервью о счастливо обретенной свободе проявлений нетрадиционной сексориентации. Что ж, хорошее дышло ему в помощь!

VII

Не могу спать на спине. Обычно я засыпаю, ложась на живот, далеко вытянув ноги, подложив под голову ноздреватый от старости валун, жалкое подобие подушки, крепко обхватив его руками и нежно прижавшись к камню волосатой щекой. Конечно, во сне части массивного тела затекают, онемевают от пережатия сосудов и для возобновления кровотока приходится постоянно переворачиваться с боку на бок.

Просыпаюсь я чаще уже без каменной подушки, скатившись с волосяного матраса. Досыпаю, следовательно, на полу. Голова по-мертвецки запрокинута подбородком вверх. Рога уткнуты в пол или в стену, в зависимости от положения тела. Уши пластилиново смяты неудобной позой.

Ночная пыль припудрила виски, лоб и веки. Шерсть выросла повсюду ещё на два-три миллиметра. Ноздреватый валун, грязно-серый камень, грубозатесанный, сальнозалапанный булыжник, мой единственный друг, собеседник, (кстати, по-авестийски означает ложь и искажение истины, а в санскрите звучит друх), понимающий (мне кажется) мои мычания в простоволосых жалобах ночных, внезапно подсказал мне очередную тему словоизлияний.

Я, помнится, уже говорил об ощущении себя жертвой, предназначенной на заклание. Боги подсказали мне ещё одну интуитивную догадку. Мать моя, урожденная Персеида, сама того не подозревая, принесла на Крит основы зороастризма. Бедные будущие лингвисты, никак не умеющие расшифровать надписи крито-микенской эпохи, должны попробовать малоизвестные группы индоарийских наречий привязать к древнегреческому языку, примерно так, как в коммунистической Мангазее тюркские поэты набирали свои шедевры кириллицей, а после демпереворота перестрогавшие творения сначала на латиницу, а позже - на арабскую вязь. Жаль еще, что, скорее всего через 4-5 тысяч лет, исследуя крито-микенскую культуру, ученые ну совершенно не обратят внимание на то, что моя личная трагедия как бы репетирует и предваряет схватку зороастризма (митраизма) и христианства. Матричное сознание обитателей Средиземноморья настойчиво искало новых покровителей, новых богов. Крит находится как бы на перепутье между Западом и Востоком. Запад в данном случае - Эллада, Греция. Восток же - Персия, Иран, а дотоле горные отроги Урала и Алтая, где сформировались первые духовные устремления моих предков.

Ахура-Мазда ("Господь мудрости"), греческий Ормузд. а позднее древнеримский Митра - главные боги Заратуштры (греки называли его Зороастром), описанные им в священных книгах Гатах, из которых уцелела едва ли четвертая часть в обрывках и фрагментах, объединяются ныне в Авесту. Читатели "Лабиринта" могут обратиться непосредственно к первоисточникам или хотя бы перечитать Ницше, пусть и рискуя попасть в сети к лжеучениям наподобие принадлежащего демону Арешу, дескать, Ормузд (Ахура-Мазда) и Ариман (Ангра-Маинйу) были единоутробными братьями, тогда как на самом деле Ахура-Мазда был отцом и создателем первых шести богов (язата или Амэша-Спэнта), с которыми образовал "великолепную семерку", а затем - ещё 24 богов, спрятанных в мировом яйце от нападок Аирйамана и все-таки недостаточных для последующей борьбы с мировым злом. Причем человек не должен быть безучастным зрителем этой космической борьбы, военной добычей в которой служит Земля.