Дом Аниты

— Бобби! — донесся приглушенный крик. — Мои туфли все растут и растут. Я не могу их остановить. Если так пойдет, я покину этот мир физически. Поднимусь в космос и задохнусь… Но я не могу спрыгнуть — слишком высоко! Я не могу избавиться от этих туфель.

Дальше она сказала, что туфли растут потому, что она неправильно мыслит:

— …Есть лишь один выход… следить за тем, чтобы мысли… были абсолютно правильными… и абсолютно объективными… При малейшей ошибке туфли начинают расти. Сделай кое-что для своей бывшей Госпожи, — попросила Анита. — Стань на колени и грызи каблуки!.. Не останавливайся! Чем усерднее ты грызешь, тем правильнее я мыслю. Сначала один, потом другой!.. Пожалуйста, Бобби! Арамбуру! Арамбуру!

Последнее слово, усиленное в тысячу раз громкоговорителями, прогремело так, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки.

Я растянулся на песке и стал грызть каблуки высотой в милю. Я все грыз и грыз. Стер губы до крови, кровь впитывалась в песок, а тем временем Анита подбадривала сверху:

— Получается, Бобби, получается. Продолжай грызть!

Я почти стер себе зубы. Изо рта хлестала кровь и душила меня, стекая в горло.

Я услышал страшный гром. Не успел я опомниться, в мягком песке разверзлась глубокая яма, и раздался грохот. Туфли Аниты снова приняли своей обычный размер, но сама она быстро погружалась в яму.

— Прощай, Бобби, прощай, — слабо доносился ее голос, пока она хоронилась все глубже и глубже. — Получилось, Бобби, получилось. ДАЖЕ СЛИШКОМ ХОРОШО!

Проснувшись, я вытер кровь с губ. Там, где исчезла Анита, песок еще разглаживался.

Я надел дождевик Аниты и медленно побрел прочь… Сначала шел по пляжу. Я очень ослаб. Ноги вязли в мягком песке, поглотившем мою Госпожу, и очень болели. Я решил по «Бирманской дороге» пойти в глубь острова и свернул прочь от дюн.

Да уж, я совсем не привык к физическим нагрузкам на свежем воздухе. В глубине души я надеялся, что меня подберет грузовик или багги. Потом вспомнил, что по «Бирманской дороге» разрешается ездить только специальному транспорту, так что обычных машин тут не дождешься.

Я знал, что странно выгляжу в женском дождевике на меховой подкладке. Измотанный, ни живой ни мертвый, я сжимал в руке свой израненный член. Хотелось есть и пить.

По дороге я заметил в зарослях незнакомые ягоды. Сорвал их: они оказались сочными и сладкими. То была первая еда за многие годы, которую я добыл сам. Я был точно первобытный охотник. Мне понравилось. Я полакомился ягодами: они утолили голод и жажду. Как приятно, когда сладкий сок пробуждает желудок, омывая все тело пульсирующими волнами здоровья!{161}

Я вернулся на пляж — подождать Фрица и Альдо и решить, куда нам идти. Правда, вечером, на закате, любые планы потеряли смысл.

На джипе приехала Джуди Стоун — она без особого труда отыскала наш лагерь. Она совершенно преобразилась. Вырядилась в нейлоновую штормовку и грубые армейские сапоги. Волосы очень коротко острижены и не причесаны. Никакого макияжа.

Она сковала наши приборы цепями с замками и приказала сесть в джип. Какая энергичная! Да уж, совершенно новая Джуди Стоун.

Пару часов спустя мы уже снова были в Нью-Йорке, надежно привязанные к койкам в квартире слуг{162}.

59. Правление Джуди

С приходом к власти Джуди прежняя нездоровая эротическая атмосфера в Заведении развеялась. Можно подумать, наших интеллектуальных и эстетических занятий и не было никогда.

Джуди превратилась в генератор непрерывных организационных мер. Ежеминутно отдавались точные приказания.