Дом

И какое же облегчение я испытала, когда он сказал, что это вещи его матери.

И я думаю о том, как он увернулся от бюстгальтера, который я в него бросила, потому что это был бюстгальтер его мамы.

Я улыбаюсь. «Это было хорошо». Я думаю о вкусно пахнущей еде, которая меня ждет, потому что мой новый, определенно сумасшедший, муж проверяет меня и хочет убедиться, что я ем. И что он принес мне гиро и картошку фри, потому что ему нравится моя мягкость, и он не пытается посадить меня на диету. «Это было на самом деле довольно хорошо».

«Кажется, тебя это удивило».

Я пожимаю плечами. «Последние несколько дней были не очень хорошими».

Доктор Эми издает звук понимания. «Хочешь поговорить об этом?»

«Я даже не знаю, с чего начать», — признаюсь я.

«Какие чувства вы испытывали, из-за которых все было не так хорошо?»

Легкость, которая была мгновение назад, улетучивается, и я сжимаю губы. «Я была… Вчера мне пришлось пойти на похороны». Я сглатываю. «И я знаю, что похороны моей мамы были шесть лет назад, но недавно я снова испытываю все эти чувства».

«Какие чувства?»

«Как будто я нигде не на своем месте», — тихо говорю я.

«А вчера вы тоже так себя чувствовали?»

Я качаю головой. «Нет. Вчера было… так, как и должно быть».

Она наклоняет голову. «Что ты имеешь в виду?»

«Это было грустно. Ужасно грустно. Но…» Мне приходится замолчать. «Кто-то обнял меня». Слезы, о которых я даже не подозревала, текли по моим щекам. «И это-это просто… Я даже не знала ее, но она обняла меня, и я обняла ее в ответ, и это помогло. Понимаешь? Это было простое объятие, и внезапно я больше не чувствовала себя такой одинокой. И это просто… Это сводит меня с ума. Потому что почему у меня не могло быть этого?» Я протираю щеки руками. «Я знаю, что мы не можем изменить прошлое, но я не могу перестать думать о том, как бы изменилась моя жизнь, если бы у меня была такая… поддержка».

Доктор кивает. «То, что мы не можем изменить прошлое, не значит, что мы не можем на него злиться».

«Я знаю», — шмыгаю я носом.

«И мечтать о другой жизни — это нормально, пока вы продолжаете хвалить себя за то, чего вы достигли самостоятельно».

Я киваю.

«Но ты же сказала, что сегодня было лучше?» — спрашивает она.

«Да. Я, гм, хорошо спала прошлой ночью». Мои щеки уже краснеют от слез, так что мне не нужно беспокоиться о том, что я покраснею. Потому что я ненавижу признавать, что я лучше сплю, когда Дом рядом со мной. Или когда он наваливается на меня.

И оргазм, вероятно, не был болезненным.

ГЛАВА 38

Дом

Я начинаю опускать крышку ноутбука.

Нечасто моя совесть пробуждается, но когда я вижу, как Валентина плачет, разговаривая со своим психотерапевтом о том, что она чувствует себя чужой, я начинаю чувствовать себя виноватым.

«… работали над поиском сексуального удовлетворения с партнером?»

Я снова поднимаю крышку.

Подождите что?

Вэл кивает и прижимает руки к щекам.

Мне чертовски нравится, когда она это делает.

"Вроде."

«Вроде того?» — спрашивает доктор.

Да, Валентина, ну, типа того?

«Да», — признается моя жена.

«Это тот мужчина, которого вы встретили в самолете?»

Я наклоняюсь ближе. Она рассказала обо мне своему терапевту?

Вэл кивает, опуская руки.

«Это происходило каждый раз?» — спрашивает врач.

Расскажи нам, Ангел, я каждый раз заставлял тебя кончать?

Вэл снова кивает.

Доктор продолжает: «Что имело значение?»

Скажи «мой большой член».

«Я думаю, все именно так, как ты и сказала», — отвечает Вэл.

И что сказал добрый доктор?

«Доверие?» — уточняет доктор.

«Да». Ответ Валентины — шепот. Но я слышу его в своей душе.

«Доверие имеет огромное значение в обучении отпускать партнера», — говорит доктор, как будто это просто. Как будто доверие между двумя людьми — это то, что происходит каждый день. «Это как-то связано с теми татуировками, которые я видела на твоей руке?»

«Да», — фыркает Вэл. «Я напилась и вышла за этого парня».

"Хорошо."

Я не вижу экран ноутбука, поэтому не вижу терапевта. Но я слышу ее улыбку.

«Хорошо?» — Вал снова прижимает руки к щекам. «Прошло меньше двух месяцев с тех пор, как мы впервые встретились».

«Время не является определяющим фактором отношений», — возражает доктор. «А вы только что сказали, что у вас есть доверие».

Я вижу, как меняется выражение лица Вэла. «Я доверяла ему».

Доверяла.

Прошедшее время.

Я наклоняюсь еще ближе к экрану.

«Доверие и любовь значат больше, чем время».

Губы моей жены приоткрываются.

Признает ли она, что не любит меня?

Она колеблется.

Или возможно, что она могла бы? Даже после всего, что я сделал.

«Я…» — начинает Вэл.

Звук открывающейся входной двери прерывает то, что собирается сказать Вэл, и я захлопываю крышку ноутбука.

Это может быть только один человек, но я все равно вытаскиваю пистолет из кобуры на поясе, пересекая комнату.