Дом

— Ээ-э… нет ли у вас вина? — неловко сказал Герхард, косясь на кувшин. — Я бы купил.

— Вина? — изумленно повторил старик. — Вы хотите вина? Да вот, пожалуйста…

Что-то бормоча и пожимая плечами, он взял с полки серебряный кубок и налил гостю вина из кувшина. Герхард присел на скамью и залпом осушил довольно вместительную посудину. «Гм… совсем неплохое вино для такой дыры», — подумал он, поглядывая на странный черный провал в углу.

Хозяин топтался перед ним, явно чего-то ожидая. Денег, что ли? Герхард полез в пояс за кошельком.

— Хорошее вино, — одобрительно сказал он, нащупывая монеты. — Я бы купил у тебя кувшинчик-другой прямо сейчас. За сколько продаешь?

Изумление старика, казалось, возросло еще больше.

— А как же омовение? Вы не будете совершать омовение, господин?

— Какое омовение?

— Вы знаете, где вы сейчас находитесь?

— Где?

Старик хлопнул себя по бокам и тоненько засмеялся.

— Вот так так! А я-то подумал, что господин — еврей, что господин пришел совершить омовение. Это микве… — он указал на уходящую вниз лестницу. — Там, внизу, колодец… туда евреи погружаются, когда надо пройти очищение.

— А-а, вот оно что, — усмехнулся Герхард. — Потому-то ты меня и впустил, не так ли? Ничего, не волнуйся, я сейчас уйду. Меня бояться не надо, я не грабитель и не разбойник, а всего лишь добрый христианин. Я строю новый Дом для города. Мастер Герхард… может, слышал?

— Ах да, Мастер Герхард! — вежливо откликнулся старик. — Кто не слышал о Мастере Герхарде! Такой большой проект, на много лет… важное событие для Колонии. Не хотите ли еще вина?

Он называл город его старым римским именем.

— Почему бы и нет? — Герхард протянул кубок. — Так ты что тут — за сторожа?

Старик улыбнулся. В его манере отсутствовало обычное для евреев опасливое заискивание. Возможно, потому, что здесь, в микве, он чувствовал себя на своей территории.

— В моем возрасте люди только на это и годны, господин. Стариковская бессонница.

— Ты сам из Кельна или пришлый? — для Герхарда, подростком покинувшего родные места и с той поры всю жизнь скитавшегося по чужим городам, этот вопрос был больным, и оттого он задавал его чуть ли не каждому встречному.

Старик засмеялся.

— Мой род живет здесь почти с самого основания Колонии. При императоре Константине один из моих предков был даже главой городского совета. Возможно, вам приходилось слышать такое имя: Цви Нер? Меня зовут так же.

— Хорошее у тебя вино, — сказал Герхард, снова протягивая кубок. — Нет, не слышал. Ты меня, конечно, извини, но кому могут быть интересны ваши имена?

Старик печально кивнул, и Герхард ощутил неловкость. Все-таки он сидел у этого еврея в гостях, пил его вино.

— Что это значит — Нер? — добавил он, желая смягчить свою грубость.

Одна из свечей на подоконнике погасла, издав на прощание легкий шорох. Вторая тоже вытапливала последние минуты. Герхард зачем-то пересчитал рога подсвечника, искусно исполненного в виде узора, который чем-то напоминал голову королевского оленя. Девять. А свечей зажег только две… до чего все-таки скупой народец…

— «Нер» — это свеча, — ответил старик, глянув на свой девятисвечник. — А «Цви» — олень. В моем роду часто называют так старших мальчиков. После того, как я умру, мой внук даст это имя своему первенцу. Берите хлеб, господин. Вино на пустой желудок вредит здоровью.

Герхард отломил от краюхи кусок. Он уже переборол свою неловкость и даже слегка досадовал на себя за это неуместное чувство. В конце концов, что он должен этому нехристю?

— Странный вы народ, евреи, — неприязненно сказал он и покосился на книгу. — Отчего вы не желаете жить, как все, нормально? Имена какие-то дурацкие… язык этот ваш сатанинский… даже пишете задом наперед!

Старик молча стоял перед ним, опустив голову. С самого прихода Герхарда он так и не сел. «Хоть бы возразил что-нибудь, гнилая душонка», — подумал Мастер Герхард угрюмо. Ему вдруг захотелось ударить этого еврея — просто так, ни за что. Хмель гудел в голове, усиленный многодневной бессонницей. Герхард откашлялся и взял себя в руки. Пусть живет себе пока, тварь обрезанная…

— Ладно, пойду я… — он покачал головой, возвращаясь к своим угрюмым мыслям. — Мне тут с тобой недосуг. Пойду-ка я в свой германский Иерусалим…

Герхард расхохотался собственной горькой шутке. Да, последний стакан определенно был лишним. Он попробовал встать со скамьи, но тут же плюхнулся назад и свесил голову на грудь, собираясь с силами для новой попытки. Хозяин с беспокойством смотрел на него, не пытаясь помочь.

— Иерусалим? — пробормотал он и осторожно потряс Герхарда за плечо. — Какой Иерусалим? Неужели собирается новый крестовый поход? Эй, господин…

Герхард снова расхохотался и отбросил слабую стариковскую руку.

— А тебе-то что? Ну какое дело еврею до крестового похода? Хочешь присоединиться? Неужели крест нашьешь? А?..

— Да нам-то дело самое прямое, господин, — тихо отвечал старик, впервые за все время садясь на скамейку. — Когда христиане принимаются искать свой Иерусалим, они непременно начинают с резни евреев. Так будет поход или нет?