Долой возраст, к чёрту дом!

«А знаешь, ты прав, – согласился я. – Уже сейчас люди со всего света приезжают к этим деревьям. Они присылают нам фотографии и вывешивают их на Фейсбуке. Они ухаживают за ними. Мы читали, что деревья спасли после нескольких сильных ураганов, а одна из сотрудниц дома престарелых, англичанка, во время каникул на юге США специально отправилась в парк Дюбуа, чтобы посмотреть на папино дерево».

«Невероятно. Размах и глубина ее истории поражают. Благодаря этим деревьям она будет жить вечно. Они станут неким культовым местом, или, как выразился Марки, местом паломничества. Нас переполняет восхищение и безграничная благодарность за подаренные нам любовь и гостеприимство».

* * *

Когда Стейси была жива, она представляла, как уйдет на пенсию в пятьдесят лет, купит небольшое ранчо в окрестностях Ашвилла, штат Северная Каролина, и будет жить в коттедже с домиком для гостей, а на веранде поставит кресла-качалки, чтобы мама и папа могли переехать к ней. Она собиралась позаботиться о них. Казалось, мы все решили. Но Стейси не суждено было претворить планы в жизнь. Она умерла в 44 года от рака языка.

После ее смерти я понял, как коротка наша жизнь. Мы часто говорим это, но не всегда осознаем то, что стоит за этими словами. На самом деле никто не знает, сколько времени отведено нам на этой земле. Некоторым, как, например, моей маме, объявили «смертный приговор» – и назло ему они прожили намного дольше, чем предполагали врачи. Другие же отказываются от радостей жизни и увядают намного раньше, так и не успев воплотить свои мечты в реальность.

Я скажу вам одну банальную истину: все, что мы можем, – это жить здесь и сейчас. И неважно, где мы находимся, мы можем наполнить свою жизнь красотой, радостью и любовью. Мы должны использовать любую предоставленную нам возможность. И мама была тому живым доказательством.

В Нижней Калифорнии мы прочитали мамин дневник целиком. Но самым удивительным было не то, что она написала, а то, чего она НЕ написала. В ее заметках мы не нашли ни слова ни о раке, ни о популярности, а ведь для нас с Рейми они стали основными лейтмотивами путешествия. Она не упомянула ни о своем телевизионном интервью, ни о том, что ее узнавали на улицах. Она умолчала о страхе смерти и о болезни. Вместо этого она писала о жизни, делилась впечатлениями и рассказывала о своих маленьких радостях: добротная инвалидная коляска и я, человек, который всегда возил ее; встреча с козой и козлятами; печенье и пирожки с перечной мятой; завивка в парикмахерской; колпак Санты и новое мыло в подарок; ужин в кругу близких, друзей и верного товарища, Ринго.

Она притягивала то, о чем думала: радость порождает радость, любовь порождает любовь, а мир порождает мир. И, пока она улыбалась, корчила рожицы или просто изучала маршрут, мы многому учились у нее. Я так благодарен, что не отказал себе в возможности лучше узнать свою собственную маму. В конце концов, она научила меня говорить: «ДА!»