Долина солнца (рассказы)

Больше здесь оставаться нельзя. Первым делом нужно где-то укрыться от солнца. А уж потом можно будет решить, как быть и что делать дальше. Будучи человеком привычным к длительным переездам по пустыне, он как никто хорошо знал о том, как опасно лежать на солнце, под лучами которого тело лишается влаги. Жара и жажда в пустыне представляли собой куда большую опасность для жизни, чем люди, намеревавшиеся убить его.

* * *

Бретт Ларейн уперся ладонями в песок и попробовал приподняться и встать, осторожно сгибая колени. Руки и ноги слушались его, что было хорошим признаком. Оказаться сейчас в беспомощном положении означало бы верную смерть.

Стоя на коленях, он поднял руку и ощупал рану на голове. Так и есть, она была там, ни больше ни меньше. И скорее всего он еще сиьлно ударился головой при падении. Рана в левом боку оказалась намного серьезней, и судя по засохшим пятнам на рубахе и штанах, он понял, что ему, должно быть, пришлось потерять много крови.

Когда человек теряет кровь, то его начинает мучить жажда, и это была еще одна опасность.

Подобрав с земли револьвер, он сунул его обратно в кобуру. Выстрел, выбивший его из седла, раздался без предупреждения. Сам же он схватился за пистолет инстинктивно, привычным движением человека, привыкшего во многом полагаться на силу оружия. Это был скорее порыв, чем осознанное действие.

Он неуверенно поднялся на ноги и оглянулся по сторонам, ища взглядом своего коня, но того нигде не было видно.

Итак, они все забрали с собой, и вот он остался один-оденешенек посреди пустыни, за многие мили от возможной помощи, да еще к тому же и без коня, и это было равносильно смерному приговору.

Под нависшим над землей каменным карнизом скалы царила тень, и он направился туда, ступая как можно осторожнее. Добравшись до места, он опустился на землю, стараясь не делать резких движений. Он опасался, что рана в боку может открыться снова и кровотечение возобновится. Ощущая необычную слабость, он сидел на земле, прерывисто дыша и едва не умирая от страха. Накатил приступ тошноты, вставший комом в горле.

Ему хотелось жить, ему отчаянно хотелось жить.

Он хотел снова увидеть Марту, довести до конца работу, за которую он взялся специально ради нее. Ему нетерпелось отплатить тем, кто напал на него из засады. У него все получится, а потому он не должен умереть в одиночестве, сидя в тени скалы, затерявшейся среди выженной солнцем пустыни.

И все же, будучи реалистом, он прекрасно понимал, что его шансы выжить очень невелики. Оказавшись посреди этой пустыни даже сильный, здоровый мужчина, пожалуй, оценил бы вероятность благоприятного для себя исхода, как пятьдесят к одному, и разумеется, не в свою пользу. А уж для раненого, это соотношение возрастало до величин, неподвластных пониманию простого ковбоя.

Хорз-Спрингс, последнее поселение, через которое он проезжал, осталось в шестидесяти милях отсюда. А по такой жаре и без воды, пеший переход на такое расстояние был делом столь же неосуществимым, как, к примеру, путешествие на другую планету. Уиллоу-Вэлли находился примерно в сорока-петидесяти милях, где-то за синей дымкой, окутывавшей склоны гор, протянувшихся вдоль горизонта.

Вне всякого сомнения, где-то здесь поблизости должна быть и вода, но только в какой именно стороне и как далеко?

Всякого рода ключи и источники не столь уж редки в пустыне, необходимо просто знать места их расположения, так как бродить в поисках воды наугад можно бесконечно долго. Можно пройти всего в дюжине ярдов от источника воды, так и не заметив его.

Но даже размышляя над этим, он был положительно убежден в том, что сам он никогда не посмеет решиться на такое. Ведь он не знает ни ориентиров, ни в какую сторону идти, а для человека в его положении остается лишь одно: отправиться в Уиллоу-Вэлли и надеяться, что кто-нибудь все же обнаружит его прежде, чем он успеет умереть.

К тому же по этой тропе ездили нечасто, ибо бандиты, типа тех, что подстрелили его, чувствовали себя в этих краях весьма вольготно. Желающих совершить поездку в Хорз-Спрингс находилось немного, так что путники в пустыне были явлением редким. Именно поэтому-то он и решил выбрать эту дорогу, и ему даже в голову не могло прийти, что Джо Крит догадается о его маршруте.

Ну конечно же, это был Крит. Это он стрелял в него. В коротком промежутке между выстрелами Ларейн слышал его глумливый голос.

В какое-то мгновение он заметил троих всадников из Саксон-Хиллс. В следующую секунду пуля выбила его из седла, но их лица он не забудет никогда. Джо Крит, Индеец Фрэнк и вместе с ними Гей Томасон.

С Критом они уже давно не ладили, но больше всего его удивило присутствие там Томасона. То победное выражение на его лице, когда он поднимал свой револьвер.

Мотивы Крита были вполне очевидны. Этот бандит всегда ненавидел его. К тому же около шести недель назад он крепко поколотил Крита, о чем напоминали многочисленные шрамы, заметные на его лице и по сей день. И более того, Крит наверняка прознал о деньгах Марты Мейлоун, с которыми он возвращался к ней.

Но Томасон?