Долина костей

– Не жарко, прохладно. Сентябрь в горах. Почему ты не хочешь сказать мне, что с тобой происходит?

Лорна молчала. К своему удивлению, она почувствовала, что больше не может лгать.

– Если поделишься, я расскажу тебе, что произошло со мной в бембе.

Последовала долгая пауза. До них доносились выкрики играющих в волейбол сестер да шелест ветра в ветвях старых деревьев – дубов, сосен и конских каштанов.

– Хорошо, – вымолвила наконец Лорна. – Но ты первый.

– Они помыли мне голову, – сказал он. – Как в парикмахерской: наклонили мою голову и шею над раковиной – и давай мыть, не только волосы, а всю голову. Чем-то пахнувшим кокосом. И одновременно жгли что-то такое, отчего шел ароматный дым, из-за него там почти ничего не было видно, глаза слезились. Джемайя, Марта и Исабель нараспев декламировали…

– Джемайя? Ты хочешь сказать, твоя мать?

– Я хочу сказать: Джемайя. Не думаю, чтобы в моей матушке было семь футов росту, голос у нее не как динамик в двести ватт, и поднять меня она могла, только когда я был ребенком. В общем, это продолжалось некоторое время, а потом они умастили мою голову каким-то маслом, пение зазвучало громче, и… я понял, что нас в комнате не четверо, а больше.

Он умолк и сглотнул. Лорна увидела, как пот бусинками выступил у него на лбу, хотя, по его же словам, было прохладно.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Они проступили сквозь дым. Я не мог рассмотреть их лица, но понял, что это Додо Кортес и тот, другой, Мур. Убийца вуду.

Теория такова: когда ты убиваешь кого-то, твой дух привязывается к его духу, и ты вроде как принимаешь на себя то зло, которое он сотворил в жизни, и несешь его. Я имею в виду, в духовном смысле. И прежде чем освободиться, ты должен прочувствовать, каково убить кого-то, и после этого они смогут очистить тебя от этого. Ну вот, я отдался им в руки, и они меня очистили. Правда, самое-то главное: ко мне явился еще и демон, который, как они сказали, не имеет к пантеону сантерии никакого отношения. Не по их, так сказать, ведомству, так что мне нужно быть настороже. За это, надо думать, особая благодарность Эммилу Дидерофф. Вот и все. Ну а что приключилось с тобой?

Лорна сделала вид, что не расслышала последнего вопроса.

– Я не поняла. Ты ведь уже чувствовал, как убиваешь, когда застрелил их.

– Значит, это не то слово. Я убил двух человек. Не важно, что они были парой отъявленных сукиных сынов, или что они заслужили это, или что это была самооборона, или еще что-то из того дерьма, которое считается оправдывающими обстоятельствами с точки зрения закона. Из теории следует, что каждый человек есть частица Олодумаре, Создателя, и, совершая любое убийство, ты нарушаешь небесный миропорядок, а потому непременно должен подвергнуться очищению. Ты должен на себе испытать печаль Бога. Я плакал как дитя, и меня выворачивало наизнанку.

– Но другие убивают сотни, даже тысячи людей, и их ничего не беспокоит. Почему же именно тебе пришлось через все это пройти? Не слишком-то справедливо.

– Задача сантерии не справедливость, а контакты с сантос и поддержание равновесия. Господи, Лорна! Неужели ты думаешь, что я и вправду понимаю, что вся эта хрень означает? Что вообще проделывает моя матушка? Я просто опускаю голову и делаю, как велят. И знаешь, срабатывает. После той церемонии я почувствовал облегчение и сейчас продолжаю чувствовать себя чистым. Дерьмо всякое в башку не лезет, если не считать случайных атак демона. Предметы стали ярче, я о предметах окружающего мира, как эти цветы, – он указал на куст гортензии, – или твои глаза.

Паз всмотрелся в лицо подруги.

– Теперь выкладывай, что с тобой?

– Я умираю от рака.

На его лице появилось совершенно идиотское выражение, с каким выслушивают дурную новость, в которую невозможно поверить.

– Умираешь? От рака? С чего ты взяла? Кто тебе поставил диагноз?

– Меня еще не диагностировали. Но у меня все классические симптомы лимфомы.

– Ох, уволь, ради бога! Что это за медицинская самодеятельность? На сей счет существуют приборы, анализы, микроскопы, да мало ли что…

– Но я знаю. Я знаю, Джимми. Моя бабушка умерла от рака, моя мать умерла от рака, и теперь пришел мой черед. У меня увеличенные лимфатические узлы, потоотделение, слабость, потеря веса, кожный зуд. Меня все время тошнит, а это значит, что болезнь уже распространилась на внутренние органы, может быть, на поджелудочную железу.

Паз тихонько чертыхнулся по-испански себе под нос и опустил голову, как боксер, пропустивший лишний удар. Время в машине слегка замедлилось, даже ветер словно затих.

– И долго это продолжается? – спросил он.

– Не знаю. Наверное, уже не один месяц, но я упорно старалась не думать об этом. А в последнее время все стало настолько очевидным, что я не справляюсь.