Долина белых ягнят

— Тебе-то что? Кабардинские лошади плавают хорошо, на них предки даже Волгу переплывали. — Талиб Сосмаков хотел подзадорить старика, чтобы тот разговорился еще больше, ибо говорил он о том самом, что волновало и самого Талиба. Но Сосмакова перебил Бахов.

— Не дойдя до воды, не поднимай подол! Слышал пословицу? Враг еще за Доном, а ты уже разуваешься. Это называется паникерством…

— На твоем языке — да. Хочешь услышать другую пословицу? Вот она: «У осторожного сына мать не плачет». Умение предвидеть — не последнее дело. Если у соседа дом горит, то пламя может переброситься и на твою крышу…

— Где ты видишь пожар? — Бахов не хотел отступать.

— Если пожара нет, то почему из Ростовской области и даже из Ставрополья к нам гонят скот? Если там заботятся о спасении своего добра, почему бы и нам не позаботиться о том же самом?

— Верно, Бекан, — не удержался Талиб. — Ты мою боль высказал, из моего сердца берешь слова.

— Эти слова мы слышали! — начал сердиться Кулов и осадил Талиба. — Кажется, с твоим участием принято коллегиальное решение. Коллегиальное, я подчеркиваю. И твое дело как члена Комитета обороны выполнять его. Или ты не знаешь, что такое партийная, государственная дисциплина? Не знаешь — научим. Не хочешь — заставим. Так говорят в армии, а сейчас мы все в армии. Живем и действуем по армейскому уставу. Я знаю, ты уже начал сбрасывать свою ношу — дал директиву раздавать коров колхозникам под сохранную расписку, а может, и без расписки? Не хочешь ли ты плыть через поток налегке.

— В чем мать родила! — Бахов почувствовал поддержку и воспрянул духом.

Апчара насторожилась. Только сейчас она поняла, чью директиву выполнял Бекан, когда «ликвидировал бескоровность». Ведь списки не были утверждены даже сельсоветом. А раздали не один десяток коров.

— Но пуля опередит тебя! — с удовольствием добавил Бахов. — Далеко не уплывешь!

Кулов между тем снова собрался с мыслями и стал было продолжать речь:

— Товарищ Диданов произнес умные слова: «Народ взвалил ношу на наши плечи, и только народ ее может снять». Но наши плечи — это и твои плечи, товарищ Сосмаков…

— Давайте рассудим трезво. — Сосмаков встал и начал говорить, хотя слова ему никто не давал. Он одернул гимнастерку, угнав все складки под ремнем назад, отчего образовалась у него на спине сборка, похожая на задорный петушиный хвост. — Вот мы кричим: ноша, ноша… красиво. А на самом деле ноша — это миллион голов скота. Эвакуированный, наш — все смешалось. Весь скот теперь наш. С такой ношей не то что поток переплыть, под землю провалишься. Вот я и спрашиваю: куда ее девать, эту ношу, если нагрянут немцы? Ну, куда? Допустим, дадут указание — эвакуировать скот. Но как эвакуировать, в какие края, по каким дорогам — это же мы должны решать. И решать это нужно заранее, сейчас, пока не грянул гром. А мы ходим вокруг да около. Еще раз спрашиваю, как, по каким дорогам погоним скот, в каком порядке?

— Скажут! — выкрикнул с места Бахов.

— А если не скажут?

— Скажут!!

— Может, и скажут, но только в последнюю минуту. Добро если бы скот наш был весь на фермах: открывай ворота и гони. Но мы его должны сначала спустить с гор, а на это потребуется больше недели.

— Тебе уже говорили, — начал терять терпение Кулов, — мы не имеем права эвакуировать скот без указания сверху. Когда надо — Москва скажет свое слово.

— А если Москва не вспомнит об этом? Понадеется на нас? У Москвы дел хватает. В суматохе можно просто забыть…

— Сталин ничего не забывает! — выкрикнул Бахов.

Против этого никто ничего не возразил.

— Мы не мелочь, о которой можно забыть, товарищ Сосмаков, — медленно, с расстановкой, даже подделываясь под Сталина, заговорил Кулов. — Сталин помнит даже о таких мелочах, как, скажем, благодарственная телеграмма сельскому учителю за средства, пожертвованные на создание танковой колонны.

— Чопракское ущелье не на луне, — продолжал Кулов, уже успокаиваясь, — мы не изолированная крепость, окруженная со всех сторон неприступными скалами. На нашей территории сосредоточились богатства, вывезенные с оккупированных земель, не говоря о скоте. Мясо, шерсть, кожсырье, масло, кони — это так же дорого и необходимо фронту, как танки, пушки и самолеты. Здесь достаточно лошадей, чтобы сформировать три-четыре буденновские армии. А точного количества скота не знает даже сам Талиб Сосмаков.

Казалось, Кулов убедил всех, но неугомонный старый Бекан подал голос:

— А если придется гнать скот под бомбежкой?

— Почему придется гнать скот под бомбежкой? — Бахов тоже наконец вскочил с места, поправил на себе новенькое снаряжение, откинул назад изящную сумку с картой под целлофаном. — Враг еще далеко! Нам рано говорить о бомбежке. Мы вне зоны досягаемости…

— А самолеты уже летают, — выпалила вдруг Апчара.

— Одиночные. Разведывательные. А бомбардировщики не могут к нам прилететь.

Апчара поймала на себе строгий взгляд Бахова и затихла.

— Когда окажемся в зоне досягаемости бомбардировочной авиации противника, поздно будет думать об эвакуации скота, — поддержал Бекана и Сосмаков.

Бекан не остался в долгу и тотчас подхватил мысль Сосмакова.