Долина белых ягнят

— Хабиба, я ведь тоже одинок. У меня была жена, должен был родиться ребенок…

— Да, да, Апчара мне говорила. Пусть аллах даст их душам лучшее место в раю…

— Я говорю: отдай за меня свою дочь, но правильнее было бы сказать: прими меня под свой кров. Знаешь, ведь зять безропотен, как ишак, сколько взвалишь, столько и потащит. У меня и крова над головой нет. Альбиян вернется (дай бог, чтобы он живым и невредимым переступил твой порог), у него свой дом, своя семья. Наверняка переедет в город, получит достойную работу. А мы будем жить вместе. На фронт я уже не поеду, не берут туда с палкой в руке. Открою тебе секрет: меня назначают главным журавлем в районе. На том вчера порешили с Куловым.

Вошел Нарчо, и разговор пришлось прервать.

— Садись, сыночек, поешь и ты. Небось проголодался.

— Мы с ним друзья по несчастью: оба одинокие… — Доти усадил мальчика за стол, сам встал; есть ему не хотелось. — Пойдем, Хабиба, посмотрим твои сад. Говорят, нынче урожай на яблоки.

— Пойдем, мой большой сын. — Хабиба поняла — Доти хочет продолжения разговора, и послушно последовала за ним. Рано или поздно Апчара все равно выйдет замуж. И тогда Хабибе не избежать одиночества. Бог, видно, смилостивился над ней за ее страдания, за долгое и мучительное вдовство. Она и не мечтала о зяте, который будет жить под одной крышей с ней. Да еще такой зять!

— Хабиба, захочешь — буду у тебя работником. В счет калыма. Дрова колоть, заборы ладить, сено косить — все могу. — Доти начал шутить. Он уже не сомневался в успехе. Правда, с Апчарой еще прямого разговора не было, но взгляды, которыми они обменивались, как ему казалось, говорили о многом.

— Я обретаю большого сына, лучшего калыма не бывает. Огонь в родном доме при нем разгорится сильней. Гости к нам станут ездить. Нянчить буду ребят. Потом похороните меня… — Хабиба расчувствовалась.

Доти тоже испытал волнение.

— Хабиба, позволь по праву большого сына обнять тебя. — Он положил руки на худые трепещущие плечи Хабибы, прижал к груди старую женщину. Хабиба схватила его руки, поцеловала их, окропила горячими, счастливыми слезами и провела ладонью по щеке полковника. То был знак согласия.

Нарчо с крыльца смотрел на них удивленными глазами.

— Чуть не забыл. Привет тебе от Ирины и Даночки. Мы ночевали у них. Замечательная женщина твоя невестка. Она мне всегда нравилась.

— А Даночка? Ребенок — кругом золотой! — Хабиба от возбуждения даже перешла на русский язык. Как она скучает по внучке! Какой праздник, когда Ирина с девочкой навещают ее!

Доти Матович и Хабиба прошлись по саду, постояли у журчащего арыка, поговорили о сельских новостях.

— До скорой встречи, Хабиба. Поеду догонять твою дочь. Надо же и с ней поговорить. — Доти, благодарный, счастливый, обеими руками схватил руку Хабибы.

— Ты не говорил до сих нор? — изумилась Хабиба.

— Нет, я считал, прежде всего надо объясниться с тобой. Ты ей мать. Как ты скажешь, так и должно быть…

Хабиба думала иначе:

— О, плохо ты знаешь нынешних дочерей. Для них слово матери — пожелтевший лист; ветер подул — сорвал, унес. Она — голова колхоза, владыка аула. Советуется со мной, прислушивается, но только тогда, когда речь о хозяйстве. В сердечных делах ей одна Кураца советчица.

— Я увижу ее в райцентре. Свадьбу откладывать не будем: времени нет. Я займу новый пост, дело и осложнится. Апчара — председатель колхоза, пойдут всякие толки… Лучше не попадаться на язык сплетникам.

Хабиба призадумалась, на лицо ее легла тень.

— Истинные слова, мой большой сын, но со свадьбой торопиться не хочу. Главным распорядителем на вашем торжестве будет мой дорогой Альбиян, твой младший брат. Ты можешь переехать в наш дом, но если придет, не дай бог, похоронка… Никакой свадьбы; до скончания дней я буду в трауре…

— Понял, Хабиба. — Доти чуть не сказал «мать», — Ты права. Зарегистрируем брак, будем ждать возвращения Альбияна.

— Да одарит тебя бог.

Хабиба вышла за ворота и, скрестив руки под грудью, долго провожала взглядом катившую в сторону гор линейку. Так она провожала когда-то незабвенного Темиркана, потом — ненаглядного Альбияна. Перед поворотом Доти Матович оглянулся, помахал ей рукой. Она стояла как вкопанная, не в силах шевельнуться, двинуться с места. Из оцепенения Хабибу вывела корова. Она требовательно замычала, напоминая хозяйке, что ее пора гнать в общее стадо.

2. ПРЕДЛОЖЕНИЕ

«О, плохо ты знаешь нынешних дочерей…» Доти и сам понимал, что поступил старомодно, начав сватовство с матери. Апчара живет по собственным законам. Она умная, самостоятельная девушка. Да и верно ли, что она неравнодушна к комиссару?.. Кое-что о ее романе с капитаном Локотошем Доти слышал от людей. Но, с другой стороны, о Локотоше давно ни слуху, ни духу. Его пожелтевший портрет, вырезанный из армейской газеты, висит рядом с портретом Альбияна, пожалуй, скорее всего, как память о прошлом. Пусть висит — и память имеет свойство тускнеть. Ни разу Апчара в присутствии Доти не вспомнила Локотоша. «С глаз долой — из сердца вон».