Долина

Едва они вошли, Сервас сразу почувствовал царившую здесь атмосферу нетерпения и нервозности. Зал гудел от приглушенных разговоров, которые то возникали, то затухали без ответа. Между рядами прокатывались волны напряжения. Они прошли по центральному проходу к сцене, где за длинным столом величественно восседала Изабель Торрес в окружении своих муниципальных служащих. Прямо над столом сверкали хрустальные люстры, напоминавшие о славной, но сошедшей со сцены эпохе.

Сервас смотрел на Изабель Торрес и думал, что женщина с такой внешностью скорее ассоциируется с активностью на свежем воздухе: ей пошла бы альпинистская обвязка, и она ловко орудовала бы карабинами, страховочными крючьями и зажимами на какой-нибудь горной стенке. Может быть, это удавалось бы ей лучше, чем управлять изрядно потускневшим золотом Республики. Она относилась к очень немногочисленному типу женщин, которых так ценил Сервас, и была той самой неприступной скалой, опорой для Эгвива, его надежным наставником и советником.

Слева от мэра стояли дожидавшаяся Ирен, свободное кресло и микрофон. Но для Серваса там места не нашлось, и он уселся в пятом ряду, поскольку первые уже были полностью заняты.

Ирен прошла вдоль всего длинного стола и под взглядом двух сотен пар глаз опустилась в кресло, ни с кем не обменявшись приветствиями. Щеки ее горели. Мэр постучала пальцем по микрофону, и шум в зале стих.

– Добрый вечер, – сказала она.

– Ничего не слышно! – послышался чей-то голос из задних рядов.

У Изабель Торрес тоже было усталое лицо и покрасневшие глаза. Она пододвинула к себе микрофон, стоявший перед Ирен.

– Добрый вечер всем, – повторила она, и в динамиках зазвучал ее голос, на этот раз сильный и ясный.

Одна из лампочек в люстре над ее головой выбрала именно этот момент, чтобы замигать. Изабель подняла голову.

– Будем считать, что таким образом я просигналила техническим службам, – пошутила она.

Остроту встретили несколько натянутыми смешками. Но все поняли, куда она клонит: необходимость постоянно думать обо всех сразу отнюдь не означает, что откуда-нибудь не посыплются жалобы.

– У вас есть хоть одна зацепка? – крикнул какой-то пенсионер, которого, видимо, мало трогал муниципальный юмор.

– К этому мы и подходим, Роже, – устало ответила Изабель Торрес. – Слева от меня сидит капитан Циглер из следственного отдела По. Она любезно согласилась дать нам небольшое интервью, разумеется, с учетом того, что она не имеет права разглашать некоторые элементы расследования.

– Тогда зачем весь этот цирк, если нам могут сообщить только то, что мы уже знаем? – проговорила властным голосом женщина с длинными седыми волосами а-ля индианка нового времени и в очках в люминесцентной оправе.

По залу пронесся шумок одобрения. Мэр плавным жестом пригласила Ирен к микрофону.

– Мне очень жаль, – сказала Ирен час спустя. – Я действительно дала слабину.

– У каждого свое ремесло, – с уважением сказала Изабель Торрес, не пытаясь ее опровергнуть, и быстро повела их по узкому коридору.

Открыв дверь своего кабинета, она пригласила их войти.

– Но я боюсь, что ваши колебания и сомнения на самом деле были, скорее, контрпродуктивны.

Сервас увидел, как побледнела Ирен. На языке дипломатии слова мэра означали: «Да, моя девочка, совершенно верно, ты дала слабину». Надо признать, что Циглер немного запуталась, и ее отстраненная реакция на сплошной поток вопросов сослужила ей плохую службу. Заседание очень быстро переросло в бурную полемику, а закончилось и вовсе гулом возмущенных криков, ругательств и протестов.

Как только закрылась дверь, мэр обернулась к ним:

– Я собираюсь повторить первый вопрос, который вам задали: у вас есть хоть одна зацепка? Пожалуйста, поделитесь хорошими новостями.

– Боюсь, что их пока нет, – ответила Циглер. – Если мы введем вас в курс дела, можем ли мы быть уверены, что сведения не выйдут за пределы этого кабинета?

В глазах мэра блеснуло раздражение.

– Разумеется.

Ирен коротко изложила те результаты, которых они достигли, и те, которых ожидали. Торрес слушала ее, качая головой.

– Я понимаю, что расследование только началось, но, честно говоря, все, что я услышала, негусто, – мрачно сказала она.

– Легко не будет, – согласилась Циглер. – Мы имеем дело с прекрасно подготовленным, умным, методичным, отважным и осторожным преступником… Вряд ли можно ожидать, что он совершит много промахов, но рано или поздно один промах все-таки допустит. Так всегда бывает.

Изабель Торрес бросила на нее острый взгляд. Настолько пристальный, что Ирен удивилась, а секунду спустя у нее по позвоночнику пополз неприятный трепет. Затем мэр открыла застекленную дверь и вышла на балкон. Они последовали за ней. Перед ними в чаше, окаймленной лесистыми горами, простиралось спокойное море крыш Эгвива. Вдали, как на заднике театральной декорации, виднелись высокие вершины. Снизу долетал городской шум, не имевший ничего общего с шумом Тулузы: тишину нарушали пара автомобилей, надоедливый треск скутера, да издалека доносились обрывки рэпа, где доминировали басы…