Как-то Премьер, придя домой, увидел сына расстроенным и даже, как ему показалось, заплаканным. Вопреки обыкновению, сын не стал разговаривать с отцом, а, мрачно буркнув приветствие, ушел в свою комнату. Жена взволнованно рассказала за ужином, какая беда случилась с Алешиными друзьями.
За пару дней до этого Виктор и Нина не пришли в школу. Никто сначала особенно не обеспокоился – ну, бывает, загрипповали, может. Однако на другой день кто-то из ребят забежал к ним, и выяснились очень печальные дела.
Незадолго до того в их квартире получил комнату новый жилец, сержант полиции, только недавно переведенный в Столицу – местных кадров остро не хватало, а то бы вряд ли его взяли. Полицейские, они ведь люди как люди, и очень даже разные бывают – и хорошие, и плохие, и всякие. Но вот конкретно этот оказался сволочь просто чистой воды, без примеси.
Это был раскормленный детина с громадными кулачищами, невежественный, жестокий и грубый со всеми, а уж особенно с арестованными, при этом весьма угодливый с начальством; хотя, надо признать, он был не трус, и два опасных задержания были на его счету.
В квартире он сразу повел себя по-хамски. В коммуналке жить и так-то было нелегко: одна ванная, один туалет, двенадцать конфорок, забитый хламом коридор с тремя поворотами, – и только выработанная годами и очень зыбкая система договоренностей о порядке пользования этими прелестями цивилизации позволяла людям как-то сносно выживать, хотя и при этом ссор хватало. А этот хрен с горы всем хамил, не соблюдал никаких очередей, занимал ванную, когда хотел и надолго, не делал уборку и тому подобное, но никто ему не перечил – боялись. Прозвище ему в квартире тут же дали – Хряк.
Но это еще полбеды. Хуже было то, что он положил глаз на Нину. Хоть и школьница была, и пятнадцати ей еще не было, но уже физически развитая была и весьма симпатичная. Сержант начал заигрывать с ней, как умел. Говорил ей всякие сальности – видимо, считал их комплиментами: «Ахти, какая у нас попочка хорошенькая», – и норовил ущипнуть, а то говорил, направляясь в ванную: «Ниночка, приходи мне спинку потереть», – и хохотал, весьма собой довольный – эту шутку он считал очень остроумной. Нинка шипела, как кошка, и убегала к себе в комнату. Мать и брат не знали, что придумать, ну, только что всегда быть рядом, но ведь не всегда это было возможно. Жизнь становилась невыносимой. Кстати сказать, Алеша был в курсе этих дел, очень страдал, но поделиться с отцом стеснялся. Матери, правда, кое-что сказал.
И вот однажды Нина вечером вышла на кухню. Вдруг Виктор услышал дикий крик сестры. Он выскочил в коридор и увидел, как пьяный Хряк, в своих форменных штанах с лампасами и голый по пояс, прижав девочку к стене, рвал на ней кофточку. Она, одной рукой прикрывая грудь, другой пыталась оттолкнуть его мерзко ухмылявшуюся рожу. «Ну что ты, деточка, ну что ты…»
Брат бросился на него, хотел оттолкнуть, но где там – cилы были слишком неравны. Пятнадцатилетний парнишка наткнулся на хорошо поставленный и к тому же встречный удар в лицо от тренированного сильного мужчины. Виктор рухнул без сознания. Нина истошно закричала, вырвалась и бросилась к брату. Выскочили женщины-соседки и тоже закричали, Хряк зло выругался и ушел к себе, понял – перебор. Виктора увезла скорая с тяжелым сотрясением и переломом челюсти.
Приходила и полиция, да только ведь это же были знакомые Хряковы ребята – ну, пошли к нему в комнату, поговорили, да и всё. Заявление соседи писать уже побоялись – «нам еще с ним жить». Нина убежала и спряталась у подруги, а потом уехала в больницу к брату, мать же их слегла с сердечным приступом, и соседки за ней ухаживали.
Премьер слушал жену и чувствовал, что наполняется тихой яростью до ломоты в пальцах. Когда он представил себе, как эта скотина рвет кофточку на груди у девочки… ы-ы-ы, – он скрипнул зубами.
Было уже за полночь, но он позвонил одному из своих помощников. Помощника не очень огорчил ночной звонок, хотя он и собирался уже ко сну. Премьер такими вещами не злоупотреблял, но, если уж позвонил, значит, действительно надо. Еще несколько молодых людей не спали в ту ночь, да и некоторым городским начальникам пришлось встать очень рано.
Утром в эту квартиру вдруг явилась энергичная жилкомиссия из района (сержант тогда был на суточном дежурстве), разговаривала со всеми соседями обо всех проблемах, ну и заодно – о прошедших событиях. Личный врач Премьера поехал в больницу к Виктору и доложил потом, что дела там хоть и неважные, но поправимые, и что будет сделано все, что нужно, и более того. Матери тоже, конечно, оказали необходимую помощь.
Уже к середине следующего дня подробный отчет о происшествии и все сопутствующие материалы были у Премьера на столе.
Через три часа выжимка из этой папки поступила секретарю Министра внутренних дел с грифом «ВС» (весьма срочно, уже следующий по срочности гриф ВВС использовался только при возникновении угрозы национальной безопасности, или при катастрофах).
