Доля слабых

— Молчите? Значит, надеяться на скорую помощь не стоит. — Лис все уже понял и жестоко, но честно продолжал делать выводы. — Рано или поздно, но родичи нас все же хватятся, и подмога придет. Главное, чтобы к этому времени было кого спасать. Я думаю, пройдет дней десять, не меньше. Огромный срок, но выбора у нас нет. Пока чудища нас не трогают, полагаю, нам остается только сидеть и ждать. Вот только что делать с едой и водой? Особенно водой…

Эта проблема уже начинала давить. Жажда мучила всех. Малые несмышленыши постоянно жалобно просили водички, но пить было нечего, и матери изо всех сил пытались ласковыми словами успокаивать деток. День, два на сухую — и беда неизбежна.

* * *

Ночь опустилась на землю. Разговоры умолкли. Все понимали — Лис прав, пока нужно ждать. Но десять дней без воды пережить не дано никому, и если ситуация не изменится, придется рискнуть и пытаться бежать, невзирая на жертвы. Такого исхода не жаждал никто, но подготовиться все-таки стоило. По-тихому, сквозь темноту и людские тела, расползались бесшумными тенями по центру поляны охотники. Объясняя возможный исход и уговаривая хоть немного поспать, двигались от родича к родичу малочисленные мужчины. Следующий день должен многое прояснить и, возможно, толкнуть на какие-то вынужденные действия. Арил постарался отвлечься от тяжких раздумий и немного вздремнуть. Силы будут нужны позарез, как бы все ни сложилось.

* * *

Утро сначала принесло облегчение, рухнувшим с неба живительным ливнем, капли которого люди ловили снятыми с себя шкурами и пили добытую воду. Затем, когда струи иссякли, с лихвой утолив мучившую родичей жажду, на поляну явились хозяева своры. На этот раз пришли своими ногами. Причем, все разом.

Черные твари приблизились, стали неспешно расхаживать вдоль снова сбившихся в кучу людей и что-то или кого-то высматривать. Перерыкиваясь друг с другом на грубом своем языке, нелюди время от времени тыкали в центр человеческой гущи когтистыми пальцами. Наконец, закончив осмотр своих трофеев, чужаки полезли вперед, грубо расталкивая сильными лапами попадавшихся на пути родичей. Целей, выбранных тварями, набралось ровно восемь. Обоих полов, но все как один, старики. Несчастных хватали и силой тянули из круга, не обращая внимания на дикие вопли людей.

Одна из женщин намертво вцепилась в седую старуху — видно, то была ее мать — и, упершись в землю ногами, прилагая все силы, старалась ее удержать. Сделавший выбор чернюк схватил одуревшую бабу за плечо и, рывком отодрав от своей добычи, отбросил назад. Но женщина не сдавалась! Преодолев отчаянные попытки родичей ее удержать, она покинула людской круг и бросилась вслед за рыдающей матерью Догнала. Снова вцепилась. Повисла на шее. Прижалась лицом.

Видимо, у хозяев орды не имелось привычки повторять по два раза. Отпустив свою жертву, пришелец нагнулся к рухнувшим в грязь женщинам и, схватив младшую за голову, резко крутанул лапами. Шея хрустнула. Мертвые руки бессильно разжались. Арил вздрогнул под дружный стон круга, но глаз не отвел. Доселе свободный урод подошел к вновь вцепившемуся в старуху собрату и, схватив труп молодки за ногу, поволок в ту же сторону. Потерявшая дочку седая женщина повисла безвольным кулем в лапах чудовища и уже не рыдала, только тупо таращилась выпученными глазами, не в силах поверить, что влачащееся в нескольких шагах от нее такое родное тело никогда уже не поднимется.

Участь схваченных стариков загадкой оставалась недолго. В том направлении, куда утащили людей, показались идущие с разных сторон четыре гигантские туши. Возвышаясь над крышами уцелевших землянок, чудовища явно спешили в предвкушении скорой кормежки. Заглушить страшные предсмертные крики не смогло даже приличное расстояние, отделявшее место гибели этих несчастных от остальных родичей. Леденящие кровь звуки вгоняли людей в дрожь. Женщины, сами зажмурившись, пытались зажать детям уши руками. Мысли о срочном побеге начали подавлять в головах родичей все остальное.

Народ заволновался. Стал закипать. Вот-вот, и прорвутся наружу сдерживаемые пока чувства, сметут барьеры разумного страха, выплеснутся безудержным ужасом. И люд побежит, помчится гурьбой, расталкивая других, каждый сам по себе, словно дикие звери.

Уловив настроения толпы, осознав, что сейчас может случиться непоправимое, высокий сгорбленный старец принял решение и, судорожно замахав руками, чтобы привлечь внимание родичей, заголосил: