Долгий полет (сборник)

– Какой уж там еврейский… Сам себя часто спрашиваю, кто я? В том и дело, что русский я до последнего закоулка в душе. И Москва, где я родился и вырос, – это мой город. Ее бесшабашность, и размах, и то, что она слезам не верит, и милосердие ее, и греховность – во мне все. По-научному «ментальность» называется?.. Если бы не антисемиты, наверное, и не задумывался, что за фамилия у меня такая. Спасибо им, не дают забыть про корни.

Яшка замолчал, вытер салфеткой губы со следами лимонного суфле.

– Сегодня по телевизору передавали интервью с Пенкиным, – осторожно начал Алик.

– Знаю.

– В каком, однако, кровавом дерьме это ваше «первоначальное накопление» варится.

– Да не слушай ты этих газетных врунов. Чтобы увеличить свои тиражи, они такое наплетут… Если наш банк и вступает в конкурентные отношения с какой-нибудь другой финансовой группой, возникающие проблемы мы всегда стараемся решить по-джентльменски. – Явно переводя разговор на другую тему, Яшка указал пальцем на лоб Алика. – Помнишь, старик, как ты этот шрам получил?

– Вроде бы классе в четвертом подрался с кем-то у нас во дворе.

– А я как сейчас вижу. С Ванькой Беловым ты дрался. Тот на год старше, но ты заводной был, не испугался. Мы с Левкой в стороне стояли, не вмешивались – драка честная, на кулачках, один на один. А он, сука, в кулаке ключ от квартиры зажал да им по лбу тебе и вдарил. За эту подлянку гнали мы его потом с Левкой до четвертого этажа в вашем подъезде, пока он за дверь своей квартиры не шмыгнул.

– Где он теперь, Ванька бедный?

– Кто его знает. Может, в тюряге опять. А может, сгорел уже по пьянке.

Яшка снова наполнил рюмки. Алику пить не хотелось – он только пригубил. Официант принес горячее блюдо – «Французский голубь на гриле с тольятелли из каштанов и жареными лисичками в зеленом соусе».

На эстраду в конце зала стали подниматься патлатые музыканты. Долго настраивали инструменты. Потом заиграли. По принципу: чем громче, тем лучше. Известная певица – Алик помнил ее еще по прежним годам – выскочила из-за спин музыкантов. Микрофон засунут чуть ли не в рот; под коротенькой, не по возрасту, юбочкой колышутся рыхлые бедра немолодой женщины. Изображая неземное томление, певица поведала миру, как она любит его и как он любит ее. Грохотал барабан, гудели духовые инструменты, визжала певица. Разговаривать стало невозможно. Доев «французского голубя», Яшка подозвал официанта, расплатился. Алик попытался было принять в этом участие, но Яшка обиженно отстранил его руку.

Швейцар в брюках с лампасами открыл им дверь, уважительно спросил:

– Почему так рано, Яков Наумович? Тут только самое представление и начинается. Позднее стриптиз будет.

– В следующий раз, дорогой, в следующий раз непременно, – Яшка вложил в широченную ладонь швейцара зелененькую бумажку.

На улице было темно и пусто. Вверху, в просветах между плывущими облаками, тревожно загорались и гасли звезды.

– А теперь мы держим путь в один частный клуб, – сказал Яшка. – Посторонних туда не пускают. Там великолепные девочки.

– И они – за деньги?

– Старик, где это сейчас видано – задаром?

– Да не смогу я так… Чтобы получить от этого дела удовольствие, мне нужна хотя бы иллюзия, что я бабу охмурил, понравился ей. А за деньги – у меня никогда и не было.

– До чего ты любишь все усложнять… Там есть и с высшим образованием девочки – попрошу, чтобы поначалу с тобой о Кафке поговорили. Пока у тебя иллюзия не появится… Приедем – сам будешь решать, твое дело.

В глубине проулка темнел «мерседес». Алик открыл заднюю дверцу, внутри зажегся свет. Поджидавший их Ленчик спал, откинув голову на спинку сиденья.

– Поехали, шеф, – сказал Яшка, усаживаясь вслед за Аликом, и слегка потряс разоспавшегося Ленчика за плечо. Тот качнулся и, не просыпаясь, начал сползать набок. На пиджаке, между лопатками стало видно большое темное пятно. Снаружи две тени метнулись с обеих сторон к машине, задние дверцы распахнулись, из темноты уставились внутрь пистолетные стволы с глушителями.

– Ни звука! Руки за спину!

Яшка дернулся – видно, хотел выскочить. Тяжелая рукоятка пистолета обрушилась на его лоб. Кто-то третий просунулся внутрь, за спиной отключившегося Яшки ловко защелкнул на его запястьях наручники. Потом, обежав «мерседес», надел наручники и на Алика. Через минуту черный джип медленно, задом въехал в проулок, приблизился к «мерседесу». Задняя дверца джипа поднялась – второй ряд сидений в нем отсутствовал. Алика и Яшку быстро перетащили в джип, уложили лицом вниз. Мужик в синих джинсах и черной кожаной куртке сел между ними на пол. В каждой руке по пистолету. В затылок Алика уперся глушитель.