Долгая прогулка

Они начали подниматься на холм и замолчали, сберегая дыхание. На полпути к вершине Гэррети снял куртку и забросил ее на плечо. Через некоторое время они прошли мимо брошенного кем-то свитера. Кое-кто, подумал Гэррети, еще пожалеет о том, что выбросил его. Там, впереди, один из авангарда начинал сдавать.

Гэррети сосредоточился на том, чтобы просто переставлять ноги. Он все еще чувствовал себя хорошо. Он чувствовал себя сильным.

Глава вторая

Теперь деньги у тебя, Хелен, и они твои. Если, конечно, ты не захочешь обменять их на то, что находится за шторой.

Монти Холл. Заключим сделку[5]

— Я Харкнесс, номер 49. А ты Гэррети, номер 47, верно?

Гэррети посмотрел на Харкнесса: он носил очки, был коротко острижен, а лицо его было красным и лоснилось от пота.

— Да, так и есть.

В руках у Харкнесса был блокнот, куда он записал имя и номер Гэррети. Писать на ходу у него получалось не очень: почерк был неровным, прыгающим, а потом он еще врезался в парня по имени Колли Паркер, и тот посоветовал ему смотреть, бляха муха, куда прешь. Гэррети подавил улыбку.

— Я записываю все имена с номерами, — сказал Харкнесс. Он посмотрел вверх, и в линзах его очков блеснуло утреннее солнце, так что Гэррети пришлось прищуриться, чтобы не отвести взгляда. Было 10:30, до Лаймстоуна оставалось еще 8 миль, а значит чтобы побить рекорд, группе осталось пройти еще милю и три четверти.

— Наверное ты хотел бы знать, зачем я записываю все имена с номерами, — сказал Харкнесс.

— Ты работаешь на Отряды, — сказал Олсон, повернув голову.

— Нет, я собираюсь написать книгу, — весело ответил Харкнесс. — Когда все это кончится, я напишу книгу.

Гэррети ухмыльнулся.

— В смысле — ты напишешь книгу, если победишь.

Харкнесс пожал плечами.

— Ну да, наверное. Но ты сам подумай: книга о Долгой Прогулке с точки зрения участника может меня озолотить.

МакФриз расхохотался.

— Если ты победишь, тебе не нужно будет писать книгу, чтобы разбогатеть!

Харкнесс нахмурился.

— Ну… Наверное нет. Но все равно, мне кажется, это будет очень интересная книга.

Харкнесс продолжил собирать информацию, и большинство охотно ему ее предоставляли, добродушно подтрунивая над идеей великой книги.

И вот пройдено 6 миль. Стали поговаривать, что рекорд скорей всего удастся побить. В голове Гэррети мелькнула мысль — а откуда вообще это желание побить рекорд? Чем скорее Идущие начнут выбывать, тем выше шансы у оставшихся. Но наверное все дело в тщеславии. Еще говорили, что согласно прогнозу, днем пройдут проливные дожди — видимо у кого-то был с собой радиоприемник. Если это правда, то новости не из лучших. Ранние майские дожди бывают очень холодными.

Прогулка продолжалась.

МакФриз шел уверенно, высоко держа голову и легко размахивая руками в такт ходьбе. Он попробовал идти по обочине, но земля там была слишком мягкой, так что ему пришлось вернуться на асфальт. На лице его не было никаких признаков тревоги, и даже если рюкзак доставлял ему неудобства, по нему это сказать было невозможно. Взгляд его все время устремлялся к горизонту. Когда они проходили мимо толпящихся за ограждением поклонников, он махал им и улыбался тонкими губами. Не похоже было, чтоб он хоть немного устал.

Бейкер двигался легко и настолько плавно, что если на него не смотреть прямо, могло показаться, будто он скользит над землей. Небрежно перекинув куртку через плечо, он улыбался зевакам и время от времени тихо насвистывал обрывки каких-то мелодий. Выглядел он так, словно мог идти вечно.

Олсон был уже не так разговорчив; каждые несколько секунд он на ходу сгибал колено, и в эти моменты Гэррети слышал, как щелкает его сустав. Похоже эти 6 миль таки сказались на Олсоне, он как-то подрастерял былую браваду. К тому же его фляга практически опустела, так что очень скоро Олсону понадобится по-маленькому.

Баркович двигался все той же нелепой походкой, то обгоняя основную группу, и как будто пытаясь догнать авангард, то отставая чуть ли не до позиций Стеббинса. С него сняли одно из предупреждений, но пять минут спустя он заработал новое. Похоже было, что ему нравится гулять по краю.

Стеббинс все так же шел один. Гэррети не заметил, чтобы он с кем-нибудь разговаривал. Интересно, ему одиноко? А может он устал? Гэррети все еще думал, что Стеббинс скоро сломается, может быть даже раньше прочих, но не понимал, почему он так в этом уверен. Стеббинс снял свой зеленый свитер и теперь нес последний бутерброд в руке. Он ни на кого не смотрел. Вместо лица у него была бесстрастная маска.

И Прогулка продолжалась.