Долгая прогулка

За какие-то пять секунд на них высыпалось огромное количество градин размером с мелкую гальку. Кое-кто из парней закричал, Гэррети прикрыл глаза одной рукой. Ветер усилился еще больше. Градины падали и разбивались о землю, о лица и тела.

Дженсен ударился в панику и побежал длинными, заплетающимися зигзагами, прикрыв глаза; его ноги спотыкались друг о друга. Наконец, бредя вслепую, он сошел с дороги, и солдатам пришлось выпустить с полдюжины очередей в беспрестанно движущуюся завесу града, прежде чем они окончательно убедились в его гибели. Прощай, Дженсен, подумал Гэррети. Очень жаль, чувак.

Вместе с градом пошел дождь; группа начала подниматься на очередной холм, и вода стекала по его склону, растапливая павший на землю лёд. Новая волна града накрыла их, потом небо излилось еще одной порцией дождя, потом снова град — уже слабее, и вот уже дождь падает ровными потоками, сопровождаемый оглушительными раскатами грома.

— Черт возьми! — Паркер подошел к Гэррети. Его лицо было покрыто красными пятнами, а сам он был похож на утонувшего выхухоля. — Гэррети, нет ни малейшего сомнения, что это…

— … да-да, самый ебанутый штат во всех Соединенных Штатах, — закончил за него Гэррети. — Иди, остуди голову.

Паркер откинул голову назад и раскрыл рот, позволяя ледяному дождю падать прямо себе в горло.

— Именно этим и занимаюсь!

Гэррети пошел вперед, нагнувшись против ветра, и вскоре догнал МакФриза:

— Ну как, живой?

МакФриз обхватил себя руками, дрожа:

— Хрен тут победишь. Теперь я снова хочу солнце.

— Это скоро кончится, — сказал Гэррети, но ошибся. В четыре часа по-прежнему шел дождь.

Глава десятая

Знаете, почему меня называют Графом? Потому что я люблю графики! Аха-ха-ха!

Граф, Сезам-стрит.

Второго заката им наблюдать не пришлось. Около половины пятого ураган сменился унылой моросью, которая продержалась почти до восьми вечера. После этого тучи стали распадаться, раскрывая в просветах яркие, холодно мерцающие звезды.

Гэррети вымок до нитки и теперь не нуждался в метеорологе, чтобы понять, в какую сторону дует ветер. Изменчивая весенняя погода полностью выбила у Идущих почву из-под ног, лишив их такого привычного уже ласкового тепла.

Возможно, толпа излучала какой-то жар. Что-то вроде парникового эффекта. На обочинах скапливалось все больше людей; они кучковались, пытаясь согреться, и были довольно сдержанны в проявлениях чувств. Они просто смотрели, как Идущие проходят мимо, а затем шли домой или спешили к следующему наблюдательному пункту. Если они искали кровавых зрелищ, то таких было не очень много. После Дженсена группа потеряла всего двоих: оба были очень молодыми, оба просто потеряли сознание. А это значит, что до финиша осталось всего полпути. Хотя нет… чуть поменьше. Пятьдесят соперников ушло, сорок девять осталось.

Гэррети шел сам по себе. Было слишком холодно, и спать не хотелось. Он крепко сжал губы, чтобы они не дрожали. Олсон все еще был на ногах; Идущие вяло спорили друг с другом, кто именно станет пятидесятым, серединным — многие ставили на Олсона. Но нет — эта честь досталась номеру тринадцать, Роджеру Фенаму. Старый добрый несчастливый номер. Гэррети стало казаться, что Олсон будет идти вечно. Пока не умрет с голоду, наверное. Олсон надежно запер себя там, где нет места боли. В каком-то смысле, думал Гэррети, будет только справедливо, если победит Олсон. Он так и видел заголовки: В ДОЛГОЙ ПРОГУЛКЕ ПОБЕЖДАЕТ МЕРТВЕЦ!

Пальцы на ногах Гэррети онемели. Он попробовал потереть их об истерзанную долгой ходьбой стельку, и ничего не почувствовал. Боль, которая вообще-то обозначала тот факт, что он все еще жив, нашла теперь другое пристанище. Теперь она гнездилась в сводах стоп. Острая боль, эхом отдающаяся в икрах при каждом шаге. Он вспомнил историю, которую ему однажды читала мама, когда он был маленьким. В ней говорилось о русалке, которая хотела стать девушкой. У нее был хвост, и добрая фея или как там её, сказала, что она получит ноги, но только если захочет этого по-настоящему сильно. Каждый шаг будет причинять ей невыносимую боль, как если бы она ступала по раскаленным углям, но если ей хочется, пусть будет так, и она сказала да, хорошо, и в этом суть Долгой Прогулки. В двух словах…

— Предупреждение! Предупреждение 47-му!

— Я тебя слышал, — сердито отозвался Гэррети и ускорил шаг.

Лес был уже не таким густым. Собственно, север штата — наиболее лесистый регион — остался позади. Группа прошла насквозь два маленьких, тихих городка; тротуары были сплошь заняты зрителями, которые казались тенями в рассеянном из-за мороси свете фонарей. Никто из них особо не приветствовал Идущих. Наверное, оттого, что слишком холодно. Слишком холодно, слишком темно, и господи боже, у него снова предупреждение, от которого надо избавляться, и если это не полная хрень, то что тогда полная хрень?