Долг сердца. Кардиохирург о цене ошибок

Приведу несколько историй с мистическими проявлениями из собственной жизни. Однажды довелось оперировать женщину с ревматическим пороком сердца. Наблюдал я ее больше года. По разным причинам операция несколько раз откладывалась. Наконец все состоялось. Вмешательство прошло гладко. Один из клапанов сердца был заменен пациентке на механический протез с доступом под правой грудью. Спустя примерно три дня появились боли в животе, который во время операции никоим образом не был затронут. Пациентка уже была переведена из реанимации в послеоперационную палату, вставала и ходила. Боли усиливались, и появились признаки раздражения брюшины. В свободной брюшной полости обнаружили жидкую кровь, и больную экстренно взяли в операционную. Оказалось, что имеется линейный разрыв печени, из которого и текла кровь. Женщина за это время не падала, не ударялась. Разрыв находился ближе к задней поверхности печени. Непонятен был механизм его возникновения. Разрыв ушили, и все обошлось. Однако сразу после операции на животе я встретился с родной сестрой пациентки и высказал свое недоумение по поводу произошедшего. На это сестра сказала, что она-то совсем не удивлена. Весь последний год, который пациентка провела перед операцией, она утверждала, что не боится за свое сердце, но очень переживает за печень.

Я много думал об этом случае и, как мне кажется, нашел материальную причину такого осложнения. Возможно, одна из канюль, которая была введена через правое предсердие в вену для забора крови из нижней половины туловища, была поставлена слишком глубоко и затрудняла отток крови из печеночных вен. Возник так называемый «компартмент-синдром», или синдром внутреннего сдавления. Но почему разрыв произошел не сразу, а спустя несколько дней? Почему вообще он произошел, ведь канюли ставятся таким образом всем, но ни разу ни у кого подобного осложнения не возникло. Меня до сих пор мучат сомнения. Мистика, да и только.

Второй случай произошел с пациентом, университетским профессором шестидесяти с лишним лет. У него нашли огромную опухоль почки и двухклапанный порок сердца с одновременным поражением сосудов, питающих само сердце. Требовалось выполнение двух операций – по удалению почки и вмешательству на сердце.

Однозначного решения в таких случаях нет, но принято сначала устранять патологию сердца, а потом уже делать все остальное. Иначе можно получить острый инфаркт миокарда, или тяжелую сердечную недостаточность во время удаления опухоли, или вовсе потерять пациента. Все это объяснили профессору. Он попросил несколько дней, чтобы утрясти свои бытовые проблемы.

Операция АКШ проходила тяжело, со множеством технических трудностей, но закончилась в общем-то благополучно. Заменили два клапана в сердце и наложили два шунта на венечные артерии. Пациент проснулся, сердечная деятельность была относительно стабильной. Однако клинически определялся инсульт. Одна половина тела была практически обездвиженной. В связи с этим он находился в отделении реанимации около двух недель. Сделать компьютерную томографию головного мозга в то время не представлялось возможным, потому что аппарат находился в другом корпусе, а транспортировать пациента было рискованно. Несмотря на все наши усилия, больной скончался. На вскрытии нашли огромную кисту (не опухоль, а доброкачественную кисту) почки, а в голове не было никаких признаков поражения головного мозга! Откуда же взялась клиника инсульта, которая в итоге и привела пациента к гибели?

Пациент, с его слов, жил один, однако в клинике его постоянно навещала женщина лет пятидесяти, которая представилась гражданской женой профессора. После его смерти она рассказала, что за те дни, которые он попросил на утряску своих бытовых проблем, профессор переписал на нее квартиру и все свое имущество. Но меня потрясло не это. Утром, уезжая на операцию, он достал из шкафа и поставил на стол все свои бутылки со спиртным. На вопрос жены, зачем он это делает, ответил: «А что ты будешь выставлять на мои поминки?» То есть человек осознанно шел умирать. Когда ему не дали это сделать на операции, он продолжал стремиться не туда, куда следует, и в итоге своего достиг. Если бы я знал о таком настрое человека, то не стал бы его оперировать. Еще в молодости я заметил, что панический страх операции всегда завершается плохим исходом. Не страх вообще (это нормально), а именно панический. Снова мистика.

Наконец, третий, но не такой мрачный случай, оставшийся мне непонятным. Как-то довелось оперировать молодого парня 23 лет. В раннем детстве его уже оперировали по поводу врожденного порока, а теперь ему надо было заменить аортальный клапан. Ничего необычного, кроме повторного доступа к сердцу. Операция прошла быстро и гладко. Парня перевезли в палату реанимации, где он должен был через пару часов проснуться. Однако этого не произошло. Гемодинамика была стабильная, все органы функционировали хорошо, и мы решили, что это следовые реакции на наркоз – не все же реагируют на него одинаково.