Докучливый собеседник

Анастасия Сергеевна зашла в "Гастроном" и купила курицу. Хотя Арбузов ни разу не жаловался ни на кишечник, ни на печень, все же завидным здоровьем он не отличался. У него страдали нервы. На днях он пришел из института, отказался от еды, лег на диван и долго лежал на спине, рассматривая потолок ничего не видящими глазами. Анастасия Сергеевна тихо спросила: - Опять Архиерейская Борода? - Да. - Неужели он сильнее всего института? Партийной организации? - Дело не в этом. - Но есть же на земле правда? - Есть, - ответил Арбузов. - Бог видит ее, да не скоро скажет. - А ты не принимай все это так близко к сердцу. - Пробовал. Но сердце глупое. Не хочет считаться с твоим доводом и доводами рассудка. В институте поговаривают, что Глеб Морской собирает материал для фельетона. Ты когда-нибудь читала фельетоны Морского? Не читала? Напрасно. После его фельетона остается только одно - живым лечь в гроб. - Преувеличиваешь. - Нисколько. Это самый талантливый фельетонист. Он начинен юмором, яростью и жаждой правды. - Но правда на вашей стороне. За вас весь коллектив, разве вы не пробовали переубедить Морского? - Пробовали, но он влюблен в Бороду. Он настолько влюблен, что не видит ничего, кроме того, что подсовывает ему Борода. Ему невдомек, что причину конфликта надо искать не в бухгалтерских книгах и не в Ученых записках, а в сердце Бородина, в его страстях. Только там и нигде больше. Оставим, Туся, этот разговор. Он не сулит нам ничего приятного... Анастасия Сергеевна спешит домой. Несет в правой руке корзину, в левой держит курицу. Курица свежая. Отличный будет суп. Наваристый. И мясо нежное, не обременительное для желудка. Вот так и течет время, течет в забегах, но ведь без забот и хлопот нет никакого смысла в жизни. На прошлой неделе Арбузов принес книгу, купленную в букинистическом магазине. Старое, дореволюционное издание. Книга так прямо и называется: "В чем смысл жизни". - В чем же он, этот смысл? - не удержалась Анастасия Сергеевна, спросила мужа, читавшего эту книгу. Он улыбнулся, потрогал свою мефистофельскую бородку и посмотрел с любопытством. - А тебя это в самом деле интересует? - Суп остынет, - сказала она. - И потом, мне еще в детстве говорили, что читать во время еды вредно. - Не знаю, вредно ли. Не уверен. Физиология еды с этой стороны мало изучалась. Так тебя в самом деле интересует смысл жизни? Вопрос звучал обидно, словно ее, Анастасию Сергеевну, ничто не могло интересовать, кроме домашнего хозяйства. Арбузов зевнул. Подошел к письменному столу, вынул из папки экслибрис, приклеил к внутренней стороне обложки. Потом взял печать, подышал на нее и прижал к титульному листу. "Из книг А. В. Арбузова". Когда Арбузова не было дома, Анастасия Сергеевна попробовала вникнуть в содержание книги. Но трудно. Слишком трудно. Книга написана сложным, непонятным языком. А в послесловии так и сказано, что смысл жизни открывается только философу и мыслителю. А Анастасия Сергеевна не мыслитель. В кухне было уютно. Анастасия Сергеевна налила воды в кастрюлю, положила туда курицу и поставила варить. Вечером Арбузов диктовал, Анастасия Сергеевна печатала на машинке. "Писатели и психологи, - диктовал Арбузов, ходя по комнате, - и не подозревают, что духовная индивидуальность и самобытность какими-то еще не изученными закономерностями связана с индивидуальностью биохимической". Анастасия Сергеевна поставила точку и взглянула на бледное, осунувшееся лицо мужа. - Ну, что в институте? - То же самое. - А что Архиерейская Борода? - Перешел в решительное наступление. Анастасия Сергеевна вздохнула. - Ты не забудь, Андрюша, принять ванну. Ничто так не успокаивает нервы, как ванна.