Докторица

Залезла в кабину. Кресла давно отрегулировала, как и педали с рукояткой управления. Слева довольно дикая система с велосипедной цепью для управления закрылками. Справа прямо перед глазами вертикальная стойка с красной надписью "Verboten", ну да ладно! Надо собраться и выполнять предполётную легенду. Запуск мотора могу производить уже без колодок, здесь есть тормоза, но пока решили с Евграфовичем не умничать, делать как привыкли, всё равно колодки надёжнее тормозов. Сейчас он по часовой стрелке делает положенные шесть полуоборотов винта, потом отойдёт, и я запущу мотор. Сижу, верчусь на попе, прилаживаюсь на парашюте, давно проверила ход рулей, элеронов, опустила закрылки и выдвинула предкрылки, элероны в посадочном положении, то есть в варианте закрылков… Время! Сегодня у бомберов вылет, они улетели меньше получаса назад, и до их возвращения у меня согласовано окно на подлёты и опробование самолёта, так что тянуть нельзя! Вдохнула-выдохнула! Поехали…

Всё непривычно, мотор звучит иначе, обороты другие и вибрация иначе в кабину передаётся, по-другому всё… Выдернуты колодки, Панкратов едва дотягивается до законцовки крыла, чтобы по ней хлопнуть, выпуская меня в полёт (высоко расположены крылья у Тотошки). Отпускаю тормоза и дёргаюсь от неожиданности, что самолёт поехал ещё до того, как я увеличила мощность двигателя. Встряхнуло, аж горячей волной адреналин окатил. "Так, ласточка, успокоилась! Привыкай! Это другой самолёт! Ты привыкла, что Удвасик костыль как якорь держит!" – сделала себе внушение, стало легче, поехала на взлёт. Едва вырулила, как заждавшийся меня финишёр скорее махнул мне флажком и пошёл, курить наверно хотел. Я же стала выстраивать свой курс по полосе. Ну чтож-ж-ж-ж…

Встала на тормоза, добавила мощности, отпустила, покатила и… Лечу… Блин! Вот ничего же ещё не сделала… Да! Летучий самолётик… Вниз не хочет, пришлось сбрасывать обороты… Развернулась и пошла на подлёты. На третьем подлёте уже поймала ощущения и момент отрыва. С пятого ушла на пилотаж…

Обзор куда лучше, чем был у Барбоса, никакого нагромождения сзади, хотя в искривлённый выпуклый плекс, в который вставлен авиационный пулемёт видимость далеко не идеальная. Но вот то, что нет сверху крыльев под которые приходилось всё время подглядывать очень облегчает осмотр верхней полусферы, хотя к осмотру из кабины ещё придётся привыкать, это совсем не так, как в очках смотреть из открытой кабины, здесь ещё переплёты остекления мешают. В очках мне гораздо удобнее, хотя наверно это не удобство, а привычка…

Кручу головой, смотрю во все стороны и ЛЕЧУ!!! Я снова в небе! Я ЛЕЧУ! Перевела элероны в полётное положение, теперь они работают как обычные элероны, убрала закрылки, предкрылки в первом полёте решила не трогать, они нужны только для увеличения скорости, а при малых скоростях не мешают, скорее наоборот. С предкрылками и триммерами буду разбираться в следующий раз, сегодня я в первом полёте знакомлюсь с моим Тотошкой.

И правда уже моим, я за эти дни его весь облазила, всё посмотрела, ручками своими потрогала. Когда я первый раз к нему подошла и оказалось, что порожек кабины на высоте почти полтора метра, я в ступор впала, первая мысль возникла, что мне лесенку теперь с собой возить придётся… Оказалось всё проще, на задней нижней опоре шасси есть специальный штырь на косынке, в качестве ступеньки, а второй шаг либо на подкос крыла, либо сразу в кабину, если ноги длинные. Вообще, этих опорных штырей оказалось несколько, не только для залезания в кабину, но и для подъёма на верх крыла к бакам и кабине, для доступа к мотору. Вот, чего у немцев не отнять, так это продуманности и удобства, особенно в мелочах. Если где-то какая-то непонятная фигулина торчит, то можно дать голову на отсечение, что она для чего-то нужна и торчит здесь специально, а не потому, что кто-то забыл этот излишек на заводе срезать. Вообще, когда познакомилась ближе с устройством Тотошки, то прониклась его живучестью и ремонтопригодностью, которыми он едва ли сильно уступает Удвасику, вопрос только в том, что некоторые уникальные немецкие узлы на заводе не закажешь. А использование тех же привычных материалов только увеличивает этот актив. И если на Барбосе изначально стоял полковой номер двадцать шесть, то теперь получив полную свободу в этом вопросе, я попросила нарисовать на Тотошке девятку, как у капитана Титаренко в фильме. Панкратов хотел семёрку, или двадцать семь, дескать цифра красивая, да и у Ивана двадцать четыре на самолёте, но потом сошлись на девятке, которая красуется теперь сразу за звёздами на хвостовой части.