Доктор Z

— Вот в этом и заключается весь вопрос. Вы говорите «да», а я говорю «нет». Давайте разрешим этот вопрос самым простым способом — путем пари?

Он задумчиво нарисовал лошадь среди деревьев — беговую лошадь. Господин Баршьес поднял свои глаза с рисунка на лицо доктора, круглое и добродушное, как луна востока.

— Пари?

— Да. Я возьму ветку самшита, а вы возьмете какую-нибудь другую. Я утверждаю, что найду больше вашего. Нет… пусть лучше каждый из нас останется при том, что он найдет!

Господин Баршьес, казалось, не понимал, шутят ли с ним или говорят серьезно, но англичане за столом подняли гул.

— Пари! That's right! Надо и ему дать шанс! Посмотрим, что этот маленький…

Господин Баршьес попробовал было протестовать, но никакие протесты не помогали.

— Пари — это хорошая вещь! Вы, конечно, не верите в его болтовню, Баршьес? Ну так и держите пари!

Через какие-нибудь пять минут все встали из-за стола и отправились в путь. В передней маленький доктор остановил хозяина дома.

— Мистер Троубридж, if you please! Можно у вас попросить заступ?

— Заступ?

— Да. Очень может быть, что господин Баршьес найдет еще золото, может быть, я найду только банку из-под анчоусов, но мне не хотелось бы выкапывать ее голыми руками.

Ответом был новый взрыв смеха. Зажав под мышкой заступ, доктор открывал шествие, направляясь к полю для гольфа, где он с величайшей серьезностью срезал две ветки. Одну, еловую, он протянул своему противнику, вторую, ветку самшита, оставил себе.

— Кто начинает?

Господин Баршьес, который, видимо, был в бешенстве от всей этой истории, гримасой дал понять, что доктор может начинать.

Доктор закрыл глаза так, что длинные ресницы бросили мягкую, бархатную тень на его полные щеки; он прижал руки к телу точно так же, как это сделал господин Баршьес, и судорожными движениями стал передвигаться по газону. Англичане следили за ним, потешаясь от души. В зеленом спортивном костюме с короткими брюками, который он надел к ланчу, доктор ужасно был похож на гальванизированную лягушку. Вот он стал приближаться к группе из трех серебристых берез. Перед средней из них с ним точно сделался припадок конвульсий: ветка в его руке была направлена вниз. Он выпрямился и провел рукой по лбу.

— Здесь! — проговорил он, указывая на место перед березой.

Англичане, смеясь, захлопали в ладоши.

— Как вы думаете, доктор, что бы это могло быть? Водопроводная труба? Коробка из-под сардинок?

Доктор, не отвечая, схватился было за заступ, но его предупредил господин Баршьес.

— Позвольте мне, как заинтересованному в пари, — пробормотал он с гримасой, которая должна была изображать улыбку. Он замахнулся — «почему так высоко?» — подумали остальные — и опустил заступ. Одновременно раздался крик нескольких человек:

— Берегитесь! Берегитесь!

Заступ со свистом опускался на голову доктора. Но прежде чем он успел коснуться ее, маленький толстый ученый сделал прыжок в сторону того, кто замахнулся им. Обхватив своими короткими руками его туловище, он яростно сжимал его до тех пор, пока тот не очутился на земле.

— Мистер Троубридж! — задыхаясь, проговорил доктор. — Помогите мне! Ему не удалось убить меня заступом, но он очень сильный… он…

Остальные стояли, словно пораженные громом. В чем дело? Но когда противник доктора резким движением освободил свои длинные руки и вцепился ими в его жирную шею, англичане пришли в себя. Им редко приходилось видеть лицо, дышащее такой жаждой крови, как лицо господина Баршьеса. Через три минуты он был уже под надежной охраной шести добрых британских кулаков, и доктор поднялся с земли весь перепачканный, тяжело дыша.

— Что такое, в чем дело? — начал мистер Троубридж, но не получил ответа на свой вопрос и не потрудился даже повторить его.

Ибо, вместо того чтобы давать какие-либо объяснения, доктор схватил заступ и принялся раскапывать дерн. Он копал, копал так, что пот ручьями струился по его лицу, и в конце концов работа его увенчалась успехом: между корнями березы обнаружилась большая жестяная коробка, и, когда доктор ударом заступа вскрыл ее, глазам присутствующих представилось не золото, но самая большая пачка ассигнаций, какую им когда-либо приходилось видеть в жизни.

— В чем дело? — удалось наконец выговорить мистеру Троубриджу. — И вы тоже волшебник? И неужели все мое поле для гольфа полно денег?

Но показав рукой на свою шею, доктор отклонил всякие объяснения, взял жестянку и быстро пошел вперед по направлению к вилле.

Господин Баршьес, который следовал той же дорогой под охраной шести крепких британских кулаков, начал серию отборнейших голландских ругательств, и только благодаря необыкновенным своим способностям и возможностям голландского языка он к моменту возвращения на виллу не закончил этой серии и ни разу не повторился.

4

— Разгадка? — спросил доктор Циммертюр, наклонившись над стаканом освежающего грога из виски. — Разгадка заключается в том, что мне всегда хронически не везло на бегах. Я играю с тех пор, как помню себя, и всегда проигрываю. Такова моя участь в этой жизни.