Доктор Смерть

Изначально Кирилл, услышавший на пятиминутке о том, что в отделение поступил семидесятитрехлетний мужчина с перикардитом, повел студентов к Товцеву не для того, чтобы «уесть» заведующего отделением, а для того, чтобы дать им возможность выслушать шум трения перикарда, характерный для этого заболевания. Симптом довольно редкий, как и сам перикардит, пусть люди послушают. Самому Кириллу в процессе обучения этого шума так и не довелось услышать из-за отсутствия «профильных» пациентов. Преподаватель ограничился имитацией – потер друг о друга два кусочка кожи, специально припасенных для этой цели. Слышите, как скрипит? Примерно так же «скрипит» воспаленный перикард.

Однако, при осмотре пациента, у Кирилла, наскоро освежившего тему в памяти перед занятием, начали появляться вопросы. Прежде всего, у деда отсутствовал такой воспалительному процессу симптом, как повышение температуры. И содержание лейкоцитов в крови, взятой для срочного исследования при поступлении, тоже было нормальным. Что же касается шума трения перикарда, то на фоне множественных легочных хрипов, неизбежных у курильщика с пятидесятилетним стажем, он был едва слышен, причем только в положении сидя с наклоном корпуса вперед. Да и был ли шум? Врачи нередко выслушивают у пациентов то отсутствующее, которое собираются выслушать, потому что сила убеждения очень велика.

Вглядевшись в кардиограмму пациента, Кирилл отправил одного из студентов за палатным врачом (завотделением был на административном совещании), а сам, тем временем, начал выяснять, как развивалось заболевание. Товцеву явно нравилось, что к нему проявляют столько внимания, и потому рассказывал он охотно и обстоятельно.

– Поплохело мне вчера, доктор, в середине дня. Здесь… – рука со вздувшимися венами легла на середину груди, – начало давить…

– Давить или болеть? Уточните пожалуйста.

– Сначала вроде как давило, а потом начало болеть. Все сильнее и сильнее… Я принял таблетку кардивастина и прилег. Вроде полегчало. Не так, чтобы совсем уж отпустило, но полегчало. И дышать стало полегче… А как встал, снова почувствовал себя хуже. Но нужно было встать, очень. Я чай петрушечный пью, а он же мочегонный…

– Что мы видим? – спросил Кирилл у студентов.

– Уменьшение боли в покое и увеличение при физической нагрузке, – нестройным хором ответило несколько человек.

– На фоне ишемической болезни сердца, обратите внимание! – Кирилл многозначительно поднял вверх указательный палец.

– Ишемия у меня с девяносто третьего года, – вставил Товцев. – Как закодировался, так и начало прихватывать… Водка, она же расширяет сосуды…

– Ненадолго расширяет, – строго сказал Кирилл. – А после надолго сужает. Ваше кодирование, Иван Петрович, никак не связано с развитием ишемической болезни.

– Вам, ученым людям, виднее, – покладисто сказал Товцев. – Может и не связано. Но как с бутылкой раздружился, так сразу и сердце шалить начало…

Палатный врач заставил прождать себя минут семь и всячески демонстрировал недовольство тем, что его отвлекли от дел – и взглядом, и всем выражением лица, и тоном голоса.

– Простите за беспокойство, – вежливо сказал Кирилл в ответ на грубое «чего надо?», – но мне нужно кое-что с вами обсудить. Давайте выйдем в коридор, чтобы не утомлять людей своим присутствием…

В коридоре он сунул грубияну под нос кардиограмму Товцева и спросил:

– Вам не кажется, коллега, что здесь инфаркт?

– При перикардите тоже наблюдается смещение сегмента «эс-тэ» выше изолинии, – ответил коллега. – Вам бы положено это знать.

– Я знаю, – так же вежливо ответил Кирилл. – И еще я знаю, что при перикардите подъем сегмента «эс-тэ» наблюдается практически во всех отведениях, поскольку изменения миокарда носят диффузный характер, а не очаговый, как при инфаркте. А здесь мы имеем…

– Михаил Максимович согласен с диагнозом перикардита! – перебил коллега.

– Все могут ошибаться, даже заведующий отделением, – Кирилл позволил себе сдержанную ироничную усмешку. – Но кардиограмма скорее говорит о переднебоковом инфаркте, чем о перикардите. Шума трения мне выслушать не удалось…

– Надо было посадить его!

– И сажали, и вперед наклоняли, и поддерживали, чтобы не упал, но шума трения так и не услышали, – Кирилл сокрушенно развел руками, в одной из которых была история болезни Товцева, а в другой – снятая в приемном отделении кардиограмма. И еще позволю себе обратить ваше внимание на отсутствие повышения температуры и практически нормальное количество лейкоцитов…

– Когда Михаил Максимович вернется…

– А вы уверены, что до его возвращения со Товцевым ничего не случится? – спросил Кирилл, сменив тон на строгий и требовательный. – Откуда такая уверенность? Пациент должен находиться в блоке,[25] а не в отделении! И исправить эту ошибку нужно прямо сейчас! Когда Михаил Максимович вернется с собрания, он скажет вам спасибо за то, что вы не стали терять время.

– Долбаная жизнь! – прочувственно констатировал коллега и пошел оформлять перевод.

– А здесь точно инфаркт, Кирилл Мартынович? – спросила одна из студенток.