Доктор Смерть

— Я не могу вам этого обещать, сэр. Сказать по-честному, в таком деле трудно загадывать что-либо наперед. Если мы поймаем того, кто это сделал, возможно, понадобятся ваши показания. Лично я не собираюсь вас впутывать. Для нашего департамента чем меньше мы обнародуем, тем лучше.

Ульрих прикоснулся к узкой полоске кожи между половинками усов.

— Это еще почему?

— Контроль за информацией, сэр.

— Понимаю… ну да, разумно.

Он снова посмотрел на Таню Стрэттон. Та, облизнув губы, сказала:

— По крайней мере, вы честно признались, что не сможете обеспечить нашу безопасность. Вам удалось узнать что-либо о том, кто это сделал?

— Пока ничего, мэм.

— Впрочем, если бы вы и узнали что-то, то все равно не сказали бы нам, верно?

Майло улыбнулся.

— Пятнадцать минут славы, — сказал Пол Ульрих. — Впервые эти слова произнес Энди Уорхол[2], и что с ним случилось!

— А что? — спросил Майло.

— Лег в больницу на пустяковую операцию, а покинул ее вперед ногами.

Стрэттон, резко повернув голову, блеснула очками.

— Я только хотел сказать, дорогая, что от популярности дурно пахнет. Чем скорее это для нас закончится, тем лучше. Вспомни принцессу Ди — если уж о том зашла речь, вспомни доктора Мейта.

— Но мы-то не знаменитости, Пол.

— И это просто прекрасно, милая.

— Значит, мистер Ульрих, вы считаете, что популярность доктора Мейта имеет отношение к его смерти? — спросил Майло.

— Не знаю — хочу сказать, я в этом не специалист. Но ведь все говорит именно об этом, не так ли? Учитывая то, кем он был, такое предположение вполне логично. Конечно, мы его не узнали — он был в таком состоянии. — Ульрих покачал головой. — Ладно. А вы, когда допрашивали нас на прошлой неделе, даже не сказали, кто он такой. Мы узнали это только из программы новостей…

Рука Тани Стрэттон стиснула его бицепс.

— Вот, пожалуй, и все, — спохватился Ульрих. — Нам пора на работу.

— Да, кстати, а вы всегда совершаете прогулки перед тем, как отправиться на работу? — спросил Майло.

— Ну, четыре-пять раз в неделю, — ответила Стрэттон.

— Это помогает поддерживать здоровье, — добавил Ульрих.

Высвободив руку, Таня отвернулась.

— Мы оба встаем рано, — поспешил добавить он. — Рабочий день у нас длинный, так что если утром не набраться сил, до вечера не дотянуть.

Он сплел пальцы.

— Сюда часто поднимаетесь? — спросил Майло, указывая на грунтовую дорогу.

— Не очень, — ответила Стрэттон. — Это просто один из нескольких маршрутов. Если быть совсем точным, сюда мы приходим редко, только по воскресеньям. Довольно далеко, а еще нужно вернуться домой, принять душ, переодеться. В основном мы гуляем рядом с домом.

— Вы живете в Энчино, — уточнил Майло.

— Да, прямо вон за тем холмом, — подтвердил Ульрих. — В то утро мы встали раньше обычного, и я предложил Малхолланд, потому что здесь очень красиво.

Подойдя к Стрэттон, он снова обнял ее за плечо.

— Сколько точно было времени, когда вы сюда пришли — шесть часов? Пятнадцать минут седьмого?

— Тронулись из дома мы ровно в шесть, — сказала Стрэттон. — Здесь мы были минут в двадцать седьмого — быть может, чуть позже, пришлось еще поставить машину. Солнце уже поднялось. Вон над той вершиной.

Она указала на восток, на виднеющиеся за воротами горы.

— Мы хотели успеть застать хотя бы конец восхода солнца, — сказал Ульрих. — Пройдя туда, — он ткнул пальцем в ворота, — словно попадаешь в другой мир. Птицы, олени, бурундуки. Герцогиня буквально сходит с ума, потому что ее спускают с поводка. Ей уже десять лет, а резвится она будто щенок. И нюх замечательный; настоящая ищейка.

— Слишком замечательный, — скорчила лицо Стрэттон.

— Если бы Герцогиня не подбежала к фургону, — спросил Майло, — вы бы к нему подошли?

— Что вы имеете в виду? — сказала она.

— Вам ничего не бросилось в глаза? Было ли в нем что-либо подозрительное?

— Нет, — решительно ответила Таня. — Ничего.

— Должно быть, Герцогиня что-то учуяла, — сказал Ульрих. — У нее поразительное чутье. Она считает себя настоящей ищейкой.

— Она постоянно приносит мне разные подарки, — недовольно буркнула Стрэттон, — дохлых белок, птиц. А теперь вот это. Каждый раз меня едва не выворачивает. Извините, мне пора. Очень много работы.

— Чем вы занимаетесь? — спросил Майло.

— Я работаю секретарем вице-президента банка «Юнити» мистера Джеральда Ван-Армстрена.

Майло сверился с записями в блокноте.

— А вы, мистер Ульрих, занимаетесь финансовым планированием, так?

— Я финансовый консультант. У меня офис в Сенчури-сити. В основном, занимаюсь недвижимостью.

Развернувшись, Стрэттон рассеянно направилась к БМВ.

— Дорогая! — окликнул ее Ульрих, но она не обернулась. — Прошу прощения. Для нее это явилось большим потрясением. Она говорит, перед глазами у нее постоянно стоит та жуткая картина. Я надеялся, приезд сюда поможет, — но, судя по всему, идея была глупой. — Покачав головой, он посмотрел вслед уходящей Стрэттон. — Очень глупой.

Майло подошел к БМВ. Таня Стрэттон стояла, взявшись за ручку двери и уставившись вдаль. Майло ей что-то сказал, она, покачав головой, отвернулась, показывая нам свой профиль.