Доктор, который научился лечить все

В чём вообще основной принцип Блюма? Он включает в организме то, что не включилось по разным причинам, если говорить упрощенно. И это невозможно прописать ни в каком договоре, сформулировать как медицинский документ. Но можно назвать общим словом «оздоровление». И те люди, которые знают, что есть такой человек и такой метод, к нам приходят и детей приносят. Потому что главное в медицине — доверие к доктору. Я сама безоговорочно доверяю ему наших детей. И отца своего доверила, когда у него развился третий инфаркт. Кстати, весьма показательная была история!

Папа мой перенес два инфаркта, операцию на легком, а потом кто-то ему посоветовал, что хорошо бы посмотреть, как там работают сосуды в сердце — сделать коронарографию[1]. Я ему объяснила, что такое исследование делается с помощью специального средства — жидкости, которая вводится в коронарные сосуды. И эта жидкость загущает кровь, то есть сама по себе может спровоцировать какие-то проблемы. Обычно её делают людям, у которых и так всё работает не очень, а тут сгущается кровь ещё больше, что приводит к дополнительной нагрузке на сердце… В общем, не рекомендовала. Папа мне не поверил: кто я такая — дочь всего лишь, а тут ему целый участковый кардиолог насоветовал! И он пошел делать. Мы тогда в Москве жили…

И вот мне звонят в 10 часов вечера и сообщают: прямо на процедуре у вашего папы острый инфаркт развился, ему надо срочно делать операцию на открытом сердце. Оказалось, когда они ему вкачали эту жидкость для коронарографии, то увидели, что девяносто процентов сосудов сужены настолько, что практически не функционируют, а 10 % оставшихся не вытянули сгущенной крови — пока они всё это смотрели, снимали, записывали на диск, у него острые боли начались. Инфаркт! В такой ситуации уже нельзя делать стентирование, то есть при помощи зонда вводить через бедренную вену стенты для расширения сосудов, а значит, надо идти на шунтирование. То есть распилить ребра, потом открыть грудную клетку и обводить суженные сосуды байпасами — обводными трубками, пластиковыми дублерами. Но это же надо сделать так, чтобы не отскочило, потому что во многих случаях байпасы отскакивают, когда подают нормальное давление (во время операции человеку снижают давление и пульс, чтобы сердце поддерживало только мозги). Но если 8 часов человек должен быть в отключке в таком вот медленном режиме, то неизвестно, как он придет в себя и придет ли, — тем более человек с двумя инфарктами и без куска легкого. Проснётся ли он после наркоза? И кто будет оперировать, скажите? Не придет же сюда мировое светило в 11 часов вечера оперировать? Значит, будет какой-то практикант сейчас на моем отце тренироваться.

Это я им всё высказала. Они мне отвечают: а что, у вас есть какой-то выход?.. И вот я не как врач, а просто как дочка этого человека говорю: извините, выход всегда есть, но пусть уж лучше он тогда спокойно лежит, и не надо его мучить, уж если так. А сама включила голову, хожу и думаю: наверное, если его раскачать по методу Доктора, то можно быстрее, во-первых, вывести это густое лекарство оттуда, а, во-вторых, помочь сердцу внешним приводом. У нас есть методы влияния на грудную клетку, при которых, меняя внешнее давление, можно оптимизировать условия работы любого органа, в том числе и сердца.

Звоню Доктору, говорю, что, если я сейчас папу привезу с этим инфарктом? Он говорит: обещать ничего не могу, это будет твоё решение. И, вы знаете, этот момент я хочу особо прокомментировать, потому что человек — очень сложная система, это вам не компьютер: нажал — заработало. Поэтому человек должен сам всегда решать и отвечать за своё решение. И вот я пишу заявление в Первой градской, что я отца забираю. Они на меня смотрят, как на сумасшедшую, с учетом того, что я на 8-м месяце беременности, у меня вот такой живот, на дворе ночь. Спрашивают: наверное, вы не в себе, у вас энцефалопатия, куда вы его заберете? На что я отвечаю: знаете, если он тут пролежит еще часик-другой, то везти уже будет некого, а оперировать его я вам все равно не дам.