Доктор, который научился лечить все

— От глубины зависит. Если это кожа, то используются какие-то щетки, скребки, ногти. Если необходимо более глубокое воздействие, то надо использовать внешние рычаги и приводы, разного рода коврики, прокладки, плессиметры, мячики, которые позволяют забраться более глубоко. Организм представляет собой систему вложенных друг в друга полостей. И с помощью придавливания, смещения, натяжения тканей я могу расклеивать межмышечные пространства, убирать спайки, спазмы, менять ликвородинамику. Это такая механическая работа по переделке человека, по сдвигу его мышечных слоёв, пластов, листков. Кстати, поскольку эти пласты сдвигаются друг относительно друга и имеют разные вязкостные и плотностные характеристики, мой брат, описывая смещение тканей, любит использовать геологическую терминологию из области тектоники плит. Мы даже между собой используем её как одну из диагностических характеристик, но пациенту вслух ее не озвучиваем, конечно. Прежде нужно сделать наш понятийный аппарат общепринятым — сначала на уровне профессионалов, потом — на уровне любителей. Папе-то это не особо и надо, он давно оторвался от профессионального сообщества, уйдя далеко вперед. И, поскольку он больше ориентирован на потребителя, доносит ему нужную информацию через образы, минуя профессиональную терминологию. А вот мой брат, обладающий совершенно другим складом ума и характера, ориентирован как раз на то, чтобы донести это до профессионального сообщества.

Моя же задача — отделить свой кусочек и как-то окультурить. А это непросто: штука, которую придумал папа, настолько огромная и неподъемная, что порой даже не знаешь, с какой стороны подойти, чтобы откусить. Я вроде уже нащупала ту дорожку, по которой можно отделять от этого кусочки, переводить на понятный, доступный язык. Так сказать, завернуть и продать по принципу «один приём — один навык». Ведь человеку, который придет чему-то учиться, нужна очевидная польза: он должен на этом заработать денег. Соответственно, ему нужен лексикон, как некий инструмент убеждения, нужны технические разные решения — что и как конкретно надо делать, чтобы получить результат, то есть нужны какие-то протоколы. Формализация.

— Когда я слышу слово «протоколы» применительно к медицине, моя рука тянется к пистолету. Потому что пахнет Минздравом и фармакологией.

— Я использую минздравскую терминологию, но всё это вовсе не про Минздрав! Оздоровление и реабилитация никогда не попадут в систему Минздрава. Потому что это не спасение жизни, это уже относится к сверхуслугам, это уже предмет роскоши.

Дорогой мой читатель! Она права, эта Дочь Гения! Здоровье — роскошь. А вот если просто ничего не болит — это у нас по части медицины. Здоровьем занимаются тренеры, реабилитологи. А чего-нибудь отрезать или бахнуть болеутоляющего — это по ведомству министерства медицины. Но признавать такое с ходу не хотелось, и я попытался посопротивляться во имя человечества:

— На мой вкус, именно оздоровление нужно поставить во главу медицины!

— На это просто не хватит бюджета, — отрицательно покачала головой моя собеседница. — Оздоровление — штука не потоковая, оно всегда индивидуально, потому что индивидуальна биомеханика, соответственно, его нельзя сделать унифицированным. Это очень сложный способ, очень дорогостоящий, он имеет высокие требования к обучению специалиста, протяженный по временным воздействиям, да ещё и требует нескольких специалистов на одного больного.

Вот смотрите, что у меня получилось из отгрызенного у папы кусочка: нас работает трое — я, ортопед-травматолог и тренер. Три человека работают над одним клиентом. Вся работа занимает полтора-два часа, при этом зарплата такого обученного специалиста-врача достаточно высокая на рынке труда. Для государства это экономически невыгодно, и никогда оно на себя такое не возьмет.

— Сие грустно. Но закономерно. Заставить человека быть здоровым можно, только отняв у него кучу денег. Или такую же кучу заплатив. А просто так человек работать над собой не станет. Ленивая скотина!

— Да, вот так и получается. На самом деле, чтобы стать потребителем таких услуг, нужно иметь определенный склад ума, я бы его назвала инвестиционным, потому что это требует столько времени, столько усилий! И людям часто просто непонятно, зачем нужен результат такой ценой. Им нужно организоваться, приехать и заниматься несколько часов да ещё и платить за это. А результат заметен не сразу, а через месяцы или даже годы, в зависимости от тяжести случая. И в моей работе, когда я первый раз принимаю пациента, главное — не просмотреть человека, который уже смирился со своим положением и встроился в новый мир инвалидов.

— Как можно смириться с инвалидной коляской?