Доктор из Лхасы

На мгновение показалось, что само время замерло от ужаса на месте. В воздухе стоял запах горелого пороха и крови. Единственными звуками были удары от падения на землю с воздуха и с деревьев изуродованных частей человеческих тел. Мы поспешили на место взрыва в надежде, что хоть кто-то выжил, что хоть кому-то нужно оказать помощь. Нам на пути попалось одно столь поврежденное тело, что мы не смогли понять, кому оно принадлежало, мужчине или женщине. Оно было так изуродовано, что можно было усомниться в том, человеческое ли оно вообще. Рядом с ним лежал маленький мальчик, которому оторвало ноги. Он тихонько хныкал, но когда мы склонились над ним, у него из горла хлынула кровь, и он простился с жизнью.

Мы грустно оглянулись по сторонам и продолжили поиск в других местах. Под вывороченным деревом мы обнаружили беременную женщину. Дерево раздавило ее живот. Еще дальше лежала рука, по-прежнему крепко сжимавшая серебряный колокольчик. Обшарив все вокруг, мы не нашли ни одного живого человека.

С неба донесся гул моторов. Японцы возвращались, чтобы полюбоваться результатом своего дьявольского преступления. Нам пришлось неподвижно растянуться на залитой кровью траве. Самолеты кружили все ниже и ниже, осматривая место взрыва. Они хотели убедиться в том, что живых свидетелей этой бойни не осталось. Один самолет сделал крутой вираж над нами, как сокол, преследующий свою добычу, а затем зашел на еще один круг, опускаясь все ниже и ниже. Раздался громкий треск пулемета, и очередь прошила листву деревьев. Что-то дернуло меня за мантию, и я услышал крик. Затем я почувствовал, как мне словно обожгло кипятком ногу. «Бедняга Хуанг, – подумал я, – наверное пуля попала в него, и он зовет меня на помощь». Но я не решался пошевелиться, потому что прямо над моей головой кружил самолет. Создавалось впечатление, что пилот пристально присматривается к чему-то на земле. Он снова устремился носом вниз и выпустил еще несколько очередей, все кружа и кружа. Затем он наконец остался доволен результатами своей деятельности, покачал крыльями и улетел прочь.

Через некоторое время я поднялся и стал искать Хуанга, чтобы оказать ему помощь. Я нашел его довольно далеко в укрытии, целого и невредимого. Только тогда я поднял свою мантию и заметил, что моя левая нога навылет прострелена в одном месте пулей. За несколько футов от того места, где я лежал, валялась голова, у которой на виске появилась новое отверстие. Пулеметная пуля прошла через нее насквозь. Второе отверстие было очень большим, и из него вытекали мозги.

Снова мы осмотрели все кусты и ближайшие участки леса, но не нашли ни одного живого существа. Около сотни – а может быть и больше – человек пришли сюда для того, чтобы отдать дань почтения одному покойнику. Теперь все они умерли, превратившись в кровавое месиво. Мы беспомощно переглянулись. Здесь нам делать больше было нечего: спасатели оказались не у дел. Только время может залечить такие раны.

Вот такой выпал тогда «Пятнадцатый день Восьмого месяца», когда все члены семьи собираются вместе для того, чтобы весело провести вечер. При содействии японцев многие люди в этот вечер действительно «собрались вместе», только по другому поводу. Мы же с Хуангом продолжили свой путь. Мне запомнилось, что когда мы удалялись от места взрыва, птички уже возобновили свои песни, словно и не произошло ничего особенного.

Жизнь в Чунцине в то время было действительно сложной. Вместе с беженцами пришло много грабителей – людей, которые пытались прожить за счет и без того бедных переселенцев. Цены были непомерно высокими, а условия жизни – очень плохими. Поэтому мы с радостью встретили весть о том, что нам снова пора приступить к исполнению своих обязанностей. В это время на восточном берегу океана продолжались военные действия. Во время вражеских налетов и атак часто страдали мирные жители и солдаты, а медицинских работников катастрофически не хватало.

Поэтому мы снова направились из Чунцина в сторону побережья, где должны были служить под командованием генерала Йо. По прибытии на место меня назначили начальником госпиталя, если это вообще можно назвать госпиталем. Он располагался под открытым небом и представлял собой много подстилок из рисовой соломы, которые лежали на бревнах и поэтому не промокали на сырой земле. Здесь не было никаких кроватей, никакого оборудования. Мы использовали бумажные повязки. Хирургические инструменты были безнадежно устаревшими и дополнялись хитроумными приспособлениями, которые нам удавалось изобрести. Однако у нас были знания и огромное желание помочь страждущим. Это одно поддерживало нас, когда до нас доходили вести, что японцы везде побеждают, и количество пострадавших возрастает.