Доктор Джонс против Третьего рейха

Ренар попробовал вмешаться, ибо перед его глазами до сих пор маячили талия и попка мадмуазель Кэмден.

— Может быть, Хорхер, оставим это дело до утра?

Лицо штурмбанфюрера расплылось, а голос сделался сладким.

— Такое дело не терпит отлагательства. Ночь, как известно, нежна, — затем специалист из Берлина взял весомую паузу, во время которой посуровел и насупился. — Вам известно, кто обязал нас сотрудничать и определил наши полномочия. Я ведь не лезу в вашу работу, зачем тогда вы пытаетесь вредить мне?

— Ладно, ладно, — быстро сник Ренар. — Я ухожу.

И он действительно покинул палатку. Светало. Головной убор приходилось придерживать рукой, потому что свежий ветер задувал с той стороны, где бушевала гроза, столь необычная для этого времени года. На севере будто стояла темная стена.

Из своей палатки выбрался позевывающий Мюллер и собрался было промаршировать бодрым шагом в сортир, но, заметив Ренара, направился к нему. Чтобы утешить — по-своему, по-солдатски.

— Ну, не дуйтесь, дружище, от девчонки теперь будет хоть какая-то польза. Она ведь в руках мастера.

— Вы, штандартенфюрер, во всем такой прямолинейный, — с неудовольствием заметил Ренар. — И в археологии вы так же норовите использовать бульдозер, чтобы найти фарфоровую чашку.

— А вы любите щеголять своими слабостями, господин археолог. Невооруженным глазом видно, что эта слегка заплесневевшая фройляйн Лилиан вам весьма по вкусу.

Ренар хотел возразить, но вместо этого вдруг вперился в даль.

— Взгляните, Мюллер, — он интенсивно потыкал пальцем. — На холме, том, которого сейчас коснулось солнце, какое-то мельтешение.

Офицер рванулся в свою палатку и вернулся через мгновение с биноклем.

— Действительно, там люди… Ага, чернозадые что-то копают! Может, бедуины роют могилу своему товарищу?

— А мне кажется, это роют могилу нам. Вы забыли о конкурентах. — Ренар осунулся на глазах. — Ну, что стоите, Мюллер, как памятник? Это ваша ведь обязанность голосить: «В ружье!»

10. ЯДОВИТАЯ ТЬМА

Когда Индиана Джонс съезжал вниз по канату, то с каждым футом, сближающим его с рептилиями, испытывал все более пронзительный страх. Он не любил этого противного чувства и на протяжении своей жизни самоотверженно боролся с ним. Он научился не бояться высоты и глубины, пули и ножа, извержения вулкана и наводнения, носорога и льва, каракурта и сколопендры. Но змеи безошибочно находили в его мозгу кнопочку «Ой, боюсь».

Несмотря на напряжение всех душевных и физических сил, Джонс приземлился неудачно, на четвереньки. Ближайшая кобра моментально встала перед ним в классическую стойку, шипя и раздувая воротник, похожий на физиономию бодренького черта.

Археолог лихорадочно подпрыгнул и задрожавшими руками взялся за работу — вместе с ним спустилась канистра с керосином и маленький насос.

Пшик, пшик — хиленькие струйки огнеопасной жидкости окропили население подземелья.

Затем доктор Джонс бросил горящую спичку.

Ему сразу захотелось закрыть глаза и уши. Горящие змеи надрывно шипели, бешено крутились и извивались, раскидывая песок. Происходящее напоминало какие-то пиротехнические фокусы. Доктору Джонсу казалось, что вся рептильная орава вот-вот скопом бросится на него и дружно вопьется в тело. Однако не тронутые огнем аспиды с гадюками предпочли расползтись по темным углам и попрятаться до поры до времени в щели.

— Салех, спускайся. Вдвоем здесь будет веселее.

— Ты думаешь, Инди? Ладно, если ты очень хочешь, чтобы нас похоронили вместе…

Вдвоем исследователи прошлись на цыпочках по дорожке, устланной печеным змеиным мясом и остановились перед стеной, в центре которой выделялся камень-гематит.

— Там Ковчег, за этой стеночкой, — уверенно проговорил Индиана.

Он надавил на краеугольный камень, что дало нулевой результат.

— Тогда надо так, — профессор взял ломик и ударил по гематиту десять раз, что соответствовало количеству Божьих Заповедей.

И действительно стена стала утопать в полу. А когда препятствие самоустранилось, Салех с Индианой разглядели в порывистом свете факелов каменный саркофаг.

Оба метнулись к прикрывающей его плите и, поддев фомками, сбросили на пол.

— Я думаю, это нам простится, — медитативно, сразу забыв о каких-то там змеях, пробормотал Индиана, потому что глаза его уже уловили золотой блеск.

В саркофаге покоился не слишком большой ящик. Сделанный, очевидно, из очень крепкого и правильно обработанного дерева, которое было к тому же покрыто золотыми пластинами и опоясано венцом, кованным из золота. А сверху ящик украшали и будто возносили два херувима с сокрытыми лицами. По четырем же его углам имелись кольца. Также золотые.

— С их помощью переносили Ковчег левиты. И мы будем действовать по той же схеме. Хотя наши шесты отнюдь не из дерева ситтим.