Доктор Данилов в тюремной больнице

— У меня есть начальница, майор Бакланова, которая вправе менять режимы, как ей вздумается, не согласовывая это со мной. И не только режимы, но и лечение со сроками пребывания. Вот тебе еще одно отличие: если в вольных больницах больных принято обсуждать, то у нас отдаются распоряжения.

— Твоя начальница — гений диагностики? — усмехнулся Полянский. — Доктор Хаус в юбке и при погонах?

— Скорее, она гений предусмотрительности. Стационар у нас маленький, реанимации нет, поэтому всех мало-мальски непонятных или реально тяжелых мы отправляем в областную больницу. Не в обычную, а в ведомственную тюремную. Там их лечат и, в случае успеха, возвращают нам. Моя начальница работает по стандартной схеме: выставляй мало-мальски подходящий диагноз и отправляй, пусть там разбираются и лечат.

— По ней же работает большинство поликлиник, — рассмеялся Полянский.

— Давай закругляться, — Данилову захотелось на улицу. — Погода хорошая, можно пройтись, подышать свежим…

— Выхлопом! — вставил Полянский.

— А мы по бульвару, там их нет.

На бульваре оказалось много свободных скамеек, причем большинство из них стояло в тени, поэтому прогулка превратилась в посиделки на свежем воздухе.

— Хорошо! — выдохнул Полянский, закатывая глаза. — Люблю лето… Слушай, Вова, как твоя работа в профессиональном плане, не угнетает? Деградировать не боишься при таком раскладе?

— Все начинается с послаблений самому себе, — убежденно ответил Данилов. — Как впал в пофигизм, считай все, деградировал. Был профессионал — и нет его, весь закончился. А я стараюсь напрягать мозги по полной, так даже интереснее получается. Поставить правильный диагноз при минимуме обследования (у нас же кроме рентгена, кардиографа и функционально ограниченной лаборатории ничего нет), пролечить, имея на руках минимум препаратов, добиться своего. А если отпихивать все от себя, как делает любимая начальница, тогда, конечно, деградируешь, опустишься до классического участкового врача из анекдотов, который не смертельное не лечит, потому что незачем, смертельное — потому что бесполезно.

— А прозвище тебе уже дали какое-нибудь? Там же у каждого они есть…

— Далеко не у всех, тем более у сотрудников. Может, и прозвали как-то, но я пока об этом не знаю.

— Терминатор — хорошее прозвище, — улыбнулся Полянский. — Или Рэмбо…

— Это уже позавчерашний день, — улыбнулся в ответ Данилов. — Нынче другие герои. Джек-Воробей, Человек-Паук, Гарри Поттер…

— Но Терминатор был круче!

— Круче всех были Чапаев и Штирлиц, потому что про них сочинили уйму анекдотов. А вспомни хотя бы один про Рэмбо или Человека-Паука.

— Про Гарри Поттера есть! Точно!

— Столько же, сколько про Чапаева? — усомнился Данилов.

— Нет, явно меньше.

— То-то же. Куда там Гарри Поттеру до Чапаева! Махать волшебной палочкой, сидя на метле, совсем не то, что шашкой, сидя на коне…

Нет ничего лучше, чем сидеть в хорошую погоду в тени, безмятежно созерцать жизнь и нести всякую чепуху. Данилов давно заметил, что с годами он становится все задумчивей, оттого несерьезные мгновения приобрели для него особую ценность. Иногда так хочется расслабиться, нести чепуху и ни о чем не думать…

Когда-то, в студенческую пору, ощущение беззаботной легкости бытия приходило сразу же с окончанием занятий. Ну, разве что в ненастную погоду оно слегка задерживалось — до приезда домой или же до загрузки в какое-нибудь недорогое кафе. Данилов подумал о том, что первым стареет не тело, а душа. Притупляются впечатления, приедается все вокруг, перестает радовать. А зря, ведь чем дольше мы живем, тем меньше нам остается. Наоборот, по уму, следует радоваться бытию все больше и острее.

— Игорь, а когда ты в последний раз катался на чертовом колесе? — Вопрос не на шутку озадачил Полянского.

— Я уж и не помню, было ли такое когда-нибудь, — ответил он после небольшой паузы.

— Поехали на ВВЦ? — предложил Данилов. — Там фонтан, чертово колесо и прочие радости жизни.

— Что на тебя нашло? — Полянский осмотрел Данилова с головы до ног, словно увидел его впервые.

— Просто у меня хорошее настроение без особых на то причин, — Данилов улыбнулся шире некуда. — Поехали, а?

— Хорошо, — согласился Полянский. — Заодно и пончиков поедим.

— Тайно, — уточнил Данилов. — Укроемся где-нибудь в кустах и конкретно обожремся пончиками.

— Там обычно прячутся с другими целями. Пончики пока еще можно есть открыто, на виду у всех.

— И представь такую картину: идешь ты с пакетом в одной руке и надкусанным пончиком в другой, счастливая лоснящаяся физиономия перепачкана сахарной пудрой, и вдруг встречаешь кого-то из своих клиентов, которым только вчера втирал про здоровое питание. Вот будет немая сцена, посильнее, чем у Гоголя! Тебе же на людях только яблоки и рукколу есть можно, чтобы имидж не портить.

— Если меня увидят вылезающим с тобой из кустов, моя репутация пострадает больше, — серьезно возразил Полянский. — Никаких кустов! Купим пончиков и пойдем с ними кататься на колесе. Будет у нас двойное удовольствие.

— А с девушками знакомиться будем? — поддел Данилов.