Доктор Данилов в МЧС

– Его непременно надо отправить в Москву. Сами понимаете…

Данилов молча пожал плечами и покачал головой, показывая, что ничего ему не ясно.

Главный врач осекся на полуслове, поджал губы, демонстративно повернулся спиной к Данилову. А может быть потому, что пора было выходить.

Пасечкина Данилов осмотрел первым. Убедился, что пациент в сознании, переломы у него несложные, кости по осколочкам собирать не надо, обожжено только лицо, да и то незначительно.

Он переглянулся с Таболиным и перешел к следующей койке, на которой лежал мужчина с переломом таза. Перелом был нестабильным, с нарушением целостности тазового кольца, в любой момент под действием обычных нагрузок кости расколовшегося таза могли сместиться. Ожоги здесь были более серьезными: пострадали лицо, шея, грудь и спина. Закончив осмотр, Данилов вполголоса спросил у Таболина:

– Берем?

Тот кивнул, выражая полное и безоговорочное согласие.

Данилов расстегнул халат, достал из поясного чехла телефон и доложил Сошникову о том, что у него есть первый кандидат на транспортировку. Он одобрил и поинтересовался:

– Это у вас там в первой находится какой-то родственник вице-губернатора?

– Да, – односложно ответил Данилов, отходя в сторону, к окну, чтобы поговорить без помех.

– Что с ним?

Данилов тихо назвал диагноз.

– Будут настаивать на том, чтобы мы его забрали, – посылайте куда подальше, – распорядился Сошников. – Если что – ссылайтесь на меня. Вопросы есть?

– Нет.

– Хорошо, продолжайте работать. Предупредите, что забирать всех переводных будем разом, по моей команде. Пусть потихоньку готовят и ждут сигнала.

– Да это и так понятно.

– Ясно не ясно, а сдуру могут прямо сейчас, пока мы разговариваем, погрузить вашего первого «протеже» в машину и привезти к самолету. Я сказал предупредите – значит предупредите. И отбирать только по показаниям, я не собираюсь в Москве объяснять, кто чей родственник! Мы делаем исключения только по приказу своего руководства!

«Хорошая фраза, – подумал Данилов, – емкая и удобная. Надо бы запомнить, пригодится».

В итоге Данилов и Таболин решили забрать в Москву троих – двух мужчин и одну женщину, находившуюся на искусственной вентиляции легких. Когда обход был закончен, заместитель главного врача предпринял еще одну попытку уломать Данилова. Делал это деликатно: пригласил обоих («На минуточку, буквально на одну минуточку») в свой кабинет, обставленный роскошной, массивной, стилизованной под старину мебелью, предложил выпить по рюмочке коньяка, от которой гости наотрез отказались, и доверительно поведал:

– Мне-то что, я не главный врач, мое дело маленькое, но с Людвига Робертовича три шкуры спустят за то, что не сумел родственника большого человека отправить в Москву. Н у, войдите в положение, что вам стоит?

– Это называется не мытьем, так катаньем. – Данилов встал, машинально одернул на себе халат и, вспомнив, что халат больничный, снял его и повесил на спинку своего стула. То же самое сделал и Таболин.

– До свидания, – сказал Данилов. – Нам пора. Пошли, Юра.

– Всего доброго, – попрощался Таболин, протягивая хозяину кабинета руку.

Заместитель главного врача никак не отреагировал. Не только ничего не ответил, но и руку таболинскую вроде как не увидел. Лишь только взявшись за дверную ручку, Данилов услышал негромкое:

– В Москве небось на задних лапках перед начальством бегаете, а здесь хвосты распустили, смотреть противно.

– Ты, Юра, скажи водителю, чтобы заводил машину, – сказал Данилов, выталкивая Таболина из кабинета.

Таболин – молодец, все понял, сопротивляться не стал. Ну надо иногда двум мужикам пообщаться без свидетелей, с глазу на глаз. Простое человеческое желание.

Закрыв дверь, Данилов вернулся к столу и навис над хозяином кабинета.

– По себе не стоит судить обо всех людях, Саня, – ласково и проникновенно сказал он, не сводя взгляда с бегающих глаз заместителя главного врача, которого, согласно бэйджику, звали Александром Геннадьевичем. – Хвост, задние лапки – это у таких ублюдков, как ты. Ты меня понял, или объяснить более резко и доходчиво?

– Б-б-бандит! – выдохнул Александр Геннадьевич, съезжая вниз в кресле.

– Был бы я им – придушил бы тебя голыми руками, – так же ласково и проникновенно продолжил Данилов. – Очень уж не люблю я вашу дерьмовую породу.

Душить, конечно, нельзя – врачебный гуманизм, врожденная интеллигентность, уголовный кодекс опять же. Но удержаться от искушения щелкнуть Александра Геннадьевича по розовой глянцевой лысине Данилов не смог. Человек слаб, и не перед всяким искушением он способен устоять.

Щелбан получился звучным, даже немного гулким. Место удара на глазах стало наливаться красным.

– Что вы делаете?! – Александр Геннадьевич сполз еще ниже и прикрыл голову руками.

«Нет, щелбаны определенно лучше оплеух или ударов в челюсть, – подумал Данилов. – Эффективно и практически безвредно». Жизненный опыт позволял делать такие выводы.

– Прикладывай холод, Саня, а то шишка будет! – посоветовал Данилов на прощание окончательно уничтоженному не столько щелбаном, сколько фамильярным обращением, Александру Геннадьевичу. – Счастливо оставаться!