Доктор Данилов в Крыму. Возвращение

Почему-то вспомнились японцы, которые в минуты душевного смятения занимаются созерцанием – пялятся на каменные сады или на икебану. Камней под рукой не было, так же, как и пространства, необходимого для устройства сада, поэтому пришлось сотворить икебану из засохших цветков и колосков, выдернутых из висевшего на кухне панно. Панно – полевой букет в плетеной рамке – оставил кто-то из прежних жильцов. Оно было рукодельным и красивым. Данилов удивлялся тому, что панно забыли в квартире. Обычно рукодельными вещами люди дорожат. Сама собой в воображении родилась история о том, как некая девушка (работа была явно женской) подарила панно любимому мужчине, тот повесил его на стену, любовался, а потом они расстались и мужчина не захотел брать с собой подарок.

В качестве вазочки Данилов приспособил пластиковую бутылочку с отрезанным верхом. Икебана получилась куцей. Возможно, в Японии творцов таких, с позволения сказать, «композиций» положено бросать в жерло Фудзиямы, чтобы не опошляли впредь великое искусство, но Данилов решил, что для Севастополя такой букет сойдет. Поставив свое творение в центр кухонного стола, Данилов сел на табурет и приготовился отрешенно созерцать красоту. Но тут позвонила Елена.

– Почему тебя весь день нет в Сети? – не здороваясь, спросила она. – Я уже начала волноваться! Ты в порядке?

– В полном, – вялым голосом соврал Данилов, но провести жену не удалось.

– Данилов, не ври! Когда ты в порядке, у тебя совсем другой голос.

– Я просто устал, – попытался вывернуться Данилов, но и эта уловка не сработала.

– Когда ты устаешь у тебя тоже другой голос! – строго сказала Елена. – Усталый. А сейчас он пустой! Выкладывай живо, что у тебя еще случилось! Я же не отстану, ты знаешь! Ты вообще где?

– Дома, – Данилов в очередной раз мысленно удивился тому, как быстро человек привыкает называть «домом» то, что домом не является. – Сижу и любуюсь икебаной. Обретаю спокойствие.

– Что, так все плохо? – заволновалась Елена. – А что именно?

– Да в сущности ничего, – ответил Данилов, уже жалея о том, что он упомянул об икебане. – Очередная подстава по замечательной схеме, оригинально и со вкусом. Сейчас рассказывать не хочется, но как приеду – расскажу. Вдруг тебе пригодится.

– Данилов! – голос Елены мгновенно стал ледяным. – Что ты несешь?! Ты пьян?! Что значит «пригодится»?! Когда я кого подставляла? Давай пример или извиняйся!

– Да я не в том смысле, Лен! Что ты! Я имел в виду, что тебя могут так же подставить.

– Это невозможно! – уверенно заявила Елена. – Но ты меня заинтриговал. Я не смогу дождаться твоего приезда. Расскажи хотя бы вкратце.

Данилов начал рассказывать кратко, но в ходе рассказа увлекся и в результате рассказ получился подробным.

– Вот же … …..! – сказала Елена, когда он закончил.

От удивления Данилов чуть было не уронил телефон. За все время знакомства он ни разу не слышал от Елены такой матерщины. Захотелось даже спросить: «Лен, ты ли это?».

– Я так понимаю, что ты возвращаешься сразу после открытия подстанции? – спросила Елена. – Или…

– Никаких «или»! – твердо сказал Данилов. – Открою, сдам дела и прилечу к вам на крыльях любви. Можете делать заказы – рыбу копченую или еще чего…

– Рыбы не надо! – отказалась Елена. – Не хотелось бы провести первую ночь после твоего приезда в туалете. Опять же я худею, ем одну траву. Увидишь меня стройной и помолодевшей.

– Куда тебе молодеть! – притворно ужаснулся Данилов. – И так на вид больше девятнадцати не дашь!

– Хочется выглядеть на семнадцать! – отшутилась Елена. – А что касается заказов, то нам с Никитой ничего не надо, а Машке привези какую-нибудь ракушку, побольше и покрасивее. Она будет счастлива. Только смотри, чтобы на ней не было лака и она не пахла никакой химией! Машка просто свихнулась на морской теме. Даже переиначила свою любимую песню на морской лад и теперь поет: «Умчи меня, тюлень, в свою страну тюленью…». Раз уж она спит, я посплетничаю. На днях она у меня спросила, причем серьезно так, нет ли случайно у папы в Севастополе другой женщины. Где только нахваталась таких мыслей?

– Наверное, в садике, – предположил Данилов.

Няня у Марии Владимировны была достаточно здоровой на голову для того, чтобы не обсуждать с ребенком подобные темы.

– Я тоже так думаю. Воспиталки же на другие темы не говорят. Только о том, кто с кем живет и кто кого бросил. Как ни зайду, все время одно и то же слышу.

– А о чем еще говорить молодым женщинам, как не о любви, – заступился за воспитательниц Данилов. – Это как раз нормально. Вот если бы они говорили о релятивистских квантовых полях, то я бы насторожился.

– Ты шутишь, это хорошо, – констатировала Елена. – Я рада.

– Да все вообще замечательно! – Данилов постарался сказать эти слова как можно бодрее. – Скоро буду дома, вернусь не кафедру…

– Кстати о птичках, – перебила Елена. – Заведующий семнадцатой подстанцией через месяц уходит на пенсию. Старший врач там слабоват в административном плане, так что если ты захочешь, то я могу замолвить словечко. «Куст»[27] не мой, так что по работе пересекаться с тобой не станем.