Доктор Данилов на кафедре

Разговаривали они на кухне, в помещении, наиболее удаленном от спальни, превратившейся в детскую. В сердцах Елена немного повысила голос, и Мария Владимировна не замедлила откликнуться пронзительным плачем!

— Разбудили! — всполошилась Елена и побежала на зов, оставив Данилова в покое.

Он мысленно поблагодарил дочь за избавление от неприятностей, к которым могло бы привести дальнейшее развитие темы. В какой-то момент не сдержишься и начнешь обобщать, а Елене как заместителю главного врача станции «Скорой помощи» и директору объединения из нескольких подстанций, это, разумеется, придется не по душе. Начнутся упреки, включится ненужная ирония, он ей слово, она ему два… плавали, знаем. Елене почему-то, несмотря на все объяснения и заверения Данилова, продолжало казаться, что в глубине души (в самой-самой потаенной) он тайно лелеет мечту о карьере. Якобы всем мужчинам, как прирожденным победителям и завоевателям, свойственна такая мечта, и если кто-то отрицает ее наличие, делает так из скромности или просто не верит в себя, в свою способность добиться заветного и желаемого.

Елена не упрекала, она просто хотела помочь Данилову реализоваться как можно полнее, только представления о ней были у нее своеобразными, списанными с себя. Данилова это немного коробило и сильно удивляло: как можно прожить с человеком несколько лет и до такой степени не понимать его? Причем когда-то Елена соглашалась с ним — да, мол, не всем дано руководить, надо иметь к этому процессу склонность, но в последнее время уже не раз выражала удивление по поводу отсутствия у Данилова карьерных амбиций.

«Может, она решила, что с больной ногой, кроме как руководить, больше делать нечего? — подумал Данилов, пытаясь докопаться до корней. — И таким образом подталкивает меня к этой мысли? Что-то очень грубо, на нее это не похоже. Или это такая специфическая реакция на оставление работы? Типа компенсаторной? Сама пока не могу руководить, так хоть других замотивирую?»

Размышлять можно было долго, но не очень-то хотелось. А то как-то глупо получается: реагировать на прекращение нежелательного разговора мыслями на ту же тему. Свернулась тема, и ладно, нечего продолжать.

Мысли переключились на заключения. С первым случаем все было ясно, со вторым тоже, а вот третий определенно ставил в тупик. Медицинская карта мало о чем говорила, объяснительные противоречили друг другу. Поразмышляв несколько минут, Данилов согласился с тем, что лучшим ответом в этом случае будет неопределенный. Как там сказала Колосова? «На основании представленных сведений сделать выводы представляется невозможным»? Подходит…

— Вот так и становятся бюрократами, Вольдемар! — сказал себе Данилов. — Преисполняются важности, заводят визитные карточки, на которых золотыми буквами пишут должности и фамилии… Например, «эксперт высшей категории Данилов».

Он не знал, есть ли у экспертов категории, но так звучало лучше.

Вдруг отчаянно, до ломоты в руках, захотелось поиграть на скрипке. Увы, желание пришлось перебороть, чтобы не заводить начавшую успокаиваться Марию Владимировну. Первый же опыт приобщения юной дочери к классической музыке закончился печально: услышав Брамса в отцовском исполнении, Мария Владимировна раскричалась так грозно, что музицирование пришлось срочно прекратить. А еще говорят, что классическая музыка успокаивает. Пока опытным путем удалось установить, что это лишь саксофон. Заунывное соло, без каких-либо выкрутасов.

Глава девятая Оборотная сторона любви

«Кто не испытывал, как возбуждает любовь все силы человека, тот не знает настоящей любви», — утверждал философ-революционер Чернышевский.

Заведующий кафедрой Олег Тарасович Погребенько (чудесная фамилия для врача, а для реаниматолога — вдвойне) не знал настоящей любви до пятидесяти трех лет. Даже до пятидесяти четырех, потому что узнал он любовь буквально накануне своего дня рождения. Такой подарок преподнесла ему судьба. Расщедрилась и одарила.

Женился Олег Тарасович не по любви, а по расчету. Он приехал в Москву из родного Харькова с готовой программой-минимум, согласно которой к окончанию института следовало найти себе спутницу жизни, и не просто москвичку с жилплощадью, но и с перспективной родней, способной помочь Олегу Тарасовичу по-настоящему выйти в люди. Прозябать всю жизнь в рядовых врачах Олег Тарасович (тогда еще просто Олег) не собирался. Глупо учиться почти двадцать лет (если считать вместе со школой), чтобы потом жить от получки до получки, считать каждую копейку, работать на двух работах.

Что может быть лучше для врачебной карьеры, чем женитьба на профессорской дочке? «Женитьба на дочери академика или министра», — скажут некоторые. Может, и верно, но стоит ли мечтать о дочери академика или министра, когда профессорских и то на всех не хватает? Это только кажется, что профессоров кругом много, а как до дела дойдет, так выбирать не приходится. Бери, что есть, хватай за руку ту профессорскую дочь, которая подвернулась, и веди ее в загс.