Доктор Данилов на кафедре

Данилов посмотрел на часы. Впрочем, можно было бы на них и не смотреть: как тут откажешь, если сам набивался с вопросами? Да и не хотелось оставлять человека при столь нелестном мнении о медиках.

— С кем из лор-врачей вы разговаривали? — спросил он.

Лор-отделение оказывало плановую оториноларингологическую помощь пациентам по направлениям поликлиник. Их было не так уж и много, обращались они днем, по будням, с девяти до четырнадцати, поэтому дежурного лор-врача в приемном отделении не держали. Каждый раз на прием спускался кто-то из врачей отделения.

— Как зовут — не знаю, она не представилась. Полная такая блондинка, у нее еще родинка на подбородке…

«Ни хрена себе!» — вульгарно удивился Данилов. Полная блондинка с родинкой на подбородке была ни кем-то там, а заведующей лор-отделением Труфановой. При встрече Данилов здоровался с Труфановой и знал, что ее зовут Викторией Андреевной. По вечно брюзгливому выражению красивого холеного лица нетрудно было догадаться, что характер у нее далеко не сахарно-медовый. В больнице Труфанову считали хорошим и сильным руководителем, и у администрации она была на хорошем счету. Это чувствовалось хотя бы по тону, которым главный врач и его заместители по медицинской части и по хирургической помощи разговаривали с Викторией Андреевной.

Предчувствуя неминуемые сложности, Данилов взял у Тереховой снимки и нехитрую медицинскую документацию, а саму ее попросил подождать в приемной. На всякий случай оставил номер своего мобильного. Мало ли что, вдруг пока он будет разыскивать Труфанову, та передумает, спустится в приемное отделение и начнет оформлять Терехову. Вряд ли, но все же, все же…

Труфанову он нашел сразу же там, где и положено — в кабинете заведующей оториноларингологическим отделением. Он был невелик, а от обилия развешанных по стенам дипломов казался еще меньше. Они все, как один, были в красивых позолоченных рамочках и должны были производить впечатление на посетителей. На кого-то они, возможно, его и производили, но не на Данилова. Его подобная дипломофилия только развлекала. Ладно бы еще вешал народ по стенам что-то значимое, например свидетельство о стажировке в каком-нибудь известном отечественном или зарубежном медицинском учреждении, или еще что-то в этом роде. Нет же, в большинстве своем висят филькины грамоты от фармацевтических фирм (те любят выдавать дипломы «за выдающиеся успехи в клинических испытаниях» препаратов из своего ассортимента) и почетные грамоты местного больничного масштаба.

Виктория Андреевна разговаривала по телефону.

— Вы, пожалуйста, отметьте, Стеллочка, что в отделении проводится широкий спектр оперативных вмешательств — тонзилэктомия,[26] тон-зил-ло… да, операции в полости носа и околоносовых пазухах, в том числе и эндоскопические…

Данилов, чтобы не мешать разговору, поздоровался молча, кивком. Получил в ответ такой же кивок и приглашающий жест — проходите, садитесь.

— Никаких шрамов, совершенно верно… Но главное — это операции на гортани по удалению образований… Очень, да… Операции делаются как под местной анестезией, так и под наркозом… Нет, не под местным наркозом, Стеллочка, а под местной анестезией… А то над нами все будут смеяться. Наркоз бывает только общим… Да, да… Нет, увы, не занимаемся. Изменение формы носа — уже пластика… Пластическая хирургия. Для нее нужны другие возможности. Ах, да! Чуть не забыла, мы же еще делаем слухосохраняющие и слухулучшающие операции… Теперь все… Конечно, используем. У нас даже диссертации по ультразвуковой хирургии пишутся… У нас в больнице есть еще лор-кабинет в консультативно-диагностическом отделении… Да, это поликлиника при больнице, только больничных листов она не выдает… Там любой может получить амбулаторную консультацию и помощь… Да, полный спектр услуг… Где мы у окна фотографировались? Это не операционная, а эндоскопический кабинет… Вы потом скиньте статью мне на почту, я подправлю… Извините, Стеллочка, ко мне пришли… Всех благ!

Труфанова повесила трубку и похвасталась Данилову:

— Журнал «Московский врач» напечатает статью о нашем отделении. Вчера полдня нас фотографировали.

— Рад за вас, Виктория Андреевна, — Данилов, впервые услышавший о таком журнале, дипломатично улыбнулся.

— Спасибо, — взмахнула ресницами Труфанова. — Слушаю вас…

— Владимир Александрович, — подсказал Данилов. — У меня вопрос. Там в приемном покое гражданка Терехова сильно расстраивается. Ей из-за неописанных снимков в госпитализации отказали…

— И правильно! — перебила Труфанова. — Существует определенный порядок, и нечего его нарушать! Вы бы только знали, как к нам приходят на госпитализацию! Кто без выписки, кто без направления…

— У нее есть выписка и направление, — Данилов положил конверт и бумаги на стол Труфановой. — И даже я без проблем разглядел на снимках искривление перегородки…

— Я рада за вас! — Труфанова сверкнула глазами. — Но класть ее без описания снимков я не стану!

— Но почему, Виктория Андреевна? Ведь это чистая формальность!

— На них держится порядок! — отрезала Труфанова. — Придет с описанием, я ее положу.